Жизнь - жестянка
Шрифт:
Сижу. Пью кофе. Думаю. Но в этот самый момент опять звонит мой несчастный продюсер, и все размышления приходится задвинуть далеко и надолго. Действительно — надо и совесть иметь. Сколько можно тянуть?
Сажусь плотно. Не разгибая спины, до рези в глазах и шума в голове целый божий день складываю буковки в слова, слова в предложения, а предложения в мысли и эмоции. Последнее сложнее всего. Теперь я знаю, что такое «исписаться». Ведь устав сочинять, ты не теряешь умения ловко и складно излагать мысли, да и мыслей этих меньше не становится. Зато уходят эмоции. Ты перегораешь. Перестаешь сопереживать героям. Ты сух, выпит до дна, тебе нечем делиться. И слова, сложенные тобой в фразы, перестают «работать».
Но думать об этом нельзя. Пишу. А сама нет-нет, да открываю свернутую вниз И-нетовскую страничку с фотографией, на которой обнявшись с приятелями стоит кареглазый и веселый Егор Стрелок… Живой…
Вдруг меня словно кипятком окатывает — а что если того, сероглазого, убили по ошибке? Вдруг, пока я молчу и занимаюсь самокопанием, убийцы разберутся что к чему, и в полицейских сводках появится еще один труп Егора Стрельникова? Только уже с карими глазами…
Кстати о полиции… А с чего там решили, что убитый именно Стрельников? Документы нашли? Наверно так. А физиономия оказалась в таком ужасном состоянии, что сличить фото на них с реальной внешностью не представлялось возможным. Но тогда почему до сих пор никак не проявил себя настоящий Стрельников? Машину у него то ли угнали, то ли он дал ее кому-то, но в любом случае у него ее нет. В Москве не так часто разбиваются в хлам Порши. Да еще при таких обстоятельствах. По телевизору аварию показали, и не раз. Не мог Стрелок не узнать, не мог не спохватиться…
Черт! Это что же у нас получается?
Понимаю, что не смогу спокойно спать, пока не увижу своими глазами — с кареглазым Стрельниковым все в порядке. Он жив, здоров и невредим, как тот самый Вася Бородин. Смотрю на часы. Его турфирма еще трудится во всю.
Вызываю такси. Как же плохо без привычной машины! Еду. На этот раз ждать меня не прошу. Не знаю, как дело повернется. Да и нечего парню от безделья глазами по сторонам шарить…
Контора у Егора Стрельникова вполне приличная. Плакатики — на стенах. Блондинка с отпушапленным по полной бюстом — за стойкой. Все как у людей. Самого Стрельникова не наблюдается. Да было бы и странно, если бы хозяин лично клиентов обслуживал. Как быть?
Говорят — дуракам везет. Вот и мне… Пока я что-то блею блондинке о своем страшном желании срочно поехать куда-нибудь в жаркие страны, дверь за моей спиной распахивается и входит тот самый парень с фотографии — глаза действительно карие.
— Егор Степанович, вы вернулись! А у нас тут такое!..
Блондинка внезапно, видимо повинуясь какому-то немому приказу начальника, замолкает. Зато расцветает такой улыбкой, что я начинаю опасаться за психическое здоровье Стрелка. Мне кажется устоять перед таким просто невозможно. А он ничего — только сдержанно кивает. Физиономия уверенная. Разворот плеч — решительный. Интересно, где это он был, раз только что вернулся? Может, и не знает еще ничего о своей безвременной кончине и незавидной судьбе любимого Порша?
Идет мимо, взгляд рассеянно скользит по моему лицу… И вдруг Стрелок спотыкается. Знает! И меня знает и все остальное тоже знает! Ошибиться нельзя. Моментально берет себя в руки. Идет дальше. И уйдет ведь! Хватаю его за рукав пиджака. Замирает, резко повернув голову. Глаза сужаются, губы — тонкая жесткая линия. Ему достаточно одного взгляда, чтобы понять: явилась я не случайно и просто так не уйду. Как же быстро он соображает! Все. Решение принято. Коротко кивает в сторону двери в дальней стене. Идем. Галантно пропускает меня вперед. Входит сам, и я слышу отчетливый щелчок — дверь в комнату теперь заперта. Поворачиваюсь. Ответный взгляд как бритва.
— Зря ты сюда приперлась.
Безотчетно пугаюсь. Наверняка зря. Но ведь я хотела предупредить… Да какая теперь разница, чего я там хотела, и чего как обычно себе напридумывала?! Лучше б в полицию пошла, ей богу! А еще лучше б дома сидела и молчала в тряпочку.
Надо завести полку с мягкими чистыми тряпочками, на лето — шелковыми, на зиму — теплыми байковыми. В случае чего — раз! — взял и молчишь. В нее.
Рядом с этим мужиком четко понимаю, что все происходящее — не плод моей не в меру буйной фантазии, не кино, а реальная жизнь. В которой на самом деле убивают. И в которой удается выжить только таким парням, как этот — сильным, быстрым, решительным. Такие тюти как я в этой жизни если и сохраняют себя как вид, то только как одно из звеньев пищевой цепочки. Пока мы мирно щиплем травку, другие, вроде этого самого Стрельникова, уже сидят неподалеку в засаде, дожидаясь удобного момента, чтобы прыгнуть и впиться в незащищенное горло…
— Ты на машине?
— На такси…
Глубокий вздох. Вроде бы облегченный. Вот только для кого облегчение? Для него? Или для меня? Кажется для него — парня явно отпускает.
— Значит так: руки в ноги и дуй отсюда на хрен! Идиотка!
Сама знаю, что умственные способности у меня далеки от идеала! Но совершенно не терплю, чтобы об этом мне говорили другие. Нервы, закрученные в тугую спираль событиями последних дней, не выдерживают, и я тоже взрываюсь. В красочной, но предельно доходчивой форме довожу до его сведения, куда следует отправляться ему самому вместе с его мнением обо мне. Знатоки и любители мата мои рулады оценили бы по достоинству, но он, похоже, не из их числа. На физиономии крайняя степень бешенства. Хватает меня за шиворот и волочет к выходу. Слава богу, не к тому, возле которого сидит на боевом посту блондинка. Хоть ее не порадую своим разнесчастным видом. Оказывается из его кабинета имеется еще один, запасной выход в какой-то узкий проулок. Очень удобно.
Выталкивает на улицу. Почти рычит:
— Хочешь жить — забудь. Все забудь, дура несчастная! А еще лучше уезжай далеко и надолго. Может и повезет…
Упираюсь из последних сил. Не могу уйти не спросив!
— Кто был тот, что погиб? Сероглазый…
— Иди уже отсюда, а? Курица безмозглая!
Путаясь в собственных ногах отхожу в сторону. Бреду, толком не понимая куда. Слава богу проулок пуст. Почти дохожу до улицы, на которую выходит фасад его конторы и приваливаюсь к стене. Сердце колотится где-то в горле.
И почему мне вчера казалось, что жизнь — дерьмо? Вчера-то она как раз вполне ничего была. Не то, что сегодня…
Далеко и надолго, как было рекомендовано, я уезжать не стала. Всю жизнь прятаться не будешь. Да и как это делать я толком не знаю. Так что я просто отбыла на дачу. И вот теперь сижу здесь уже вторую неделю и ничегошеньки понять не могу.
Во что я оказалась замешана? Кто этот мужик с карими глазами? И кто тот — сероглазый, который был убит? Может все дело в том, что я запутала сама себя? И-нет сыграл со мной нехорошую шутку и подсунул координаты другого Стрельникова? Живет себе на свете еще один Егор Степанович Стрельников, который и знать не знает о своем убиенном тезке…
Не вытанцовывается.
Как быть с тем, что сероглазый Стрельников разбился в машине кареглазого? Разбился, успев в последний момент, пока еще был в сознании, предать мне ключ…
Прятать как-то особенно я подарок сероглазого не стала. Где-то вычитала, что самое лучше место, чтобы скрыть что-то — это оставить его на виду. А потому подвесила дареный ключ в общую связку, на которой у меня ключи от квартиры и от дачи. От обычных ключей, которыми отпирают дверные замки, он отличается и размером и формой. Значит все-таки не дверь, а дверца… Ячейка… Вопрос только — где она, эта ячейка? И что в ней такое, если за это можно убить?..