Жизнь
Шрифт:
– Как ты узнал, где мы? – спросил Себастьян.
– Тут я должен поблагодарить тебя, мой псевдо-друг, – слишком резко сменил он тон своего повествования и вновь принялся ходить из стороны в сторону. – Ты позвонил Виктору сегодня ночью. Я задумался, с чего бы тебе звонить брату, с которым ты разорвал все связи, да еще и в новогоднюю ночь? Поздравить? Разумеется, нет! Ведь ты лишен подобных сантиментов!
Мои глаза машинально нашли Себастьяна. Однако он смотрел лишь на своего бывшего друга.
– И я решил проверить. Признаю, меня ждал
О, нет!
Еще одна невинная жертва из-за меня… Я закрыла глаза, оплакивая девушку, которую видела с задорной улыбкой на лице ровно три дня назад.
– Ты приехал заставить Зою подписать развод? – предположил он, заставив меня вздрогнуть, и почти согнуться пополам от осознания собственной вины.
– Я приехал покончить со всем этим! – раздражаясь, гаркнул Сезар. – И хватит меня допрашивать!
Я в ужасе увидела, как он угрожающе наставил револьвер на Себастьяна, целясь ему в голову.
– Вы тянете время, глупцы. Но вы просчитались, – злорадно улыбался он. – У вас его уже совсем не осталось.
– Я отдам тебе все деньги! – прокричала я, привлекая его взгляд к себе. – Признаю публично вину Рамона Солера. И клянусь, никогда не назову твоего имени!..
– Довольно! – оборвало меня чудовище, и навело смертельное дуло теперь уже в мою грудь. – Вы оба обречены. Смиритесь с этим!
Он прав. Я отчетливо понимала это. Ну что же, я готова принять смерть, как все мои родные. Но не готова к гибели любимого Себастьяна.
Я медленно встала на ноги, глядя в глаза убийце. Его рука, сжимавшая смертоносное оружие – тверда и ни капли не дрожала. Он целился мне в сердце.
– Сезар, ты же мой брат… – прошептала я и моргнула, позволяя слезам скользнуть по щекам. – У нас с тобой одна кровь. Кровь нашего отца. И в этом мире мы самые родные друг для друга!
Он сузил глаза и склонил голову к плечу, словно решал, я – искренна или лицемерна.
– Я потеряла столько родных, сколько утратил и ты. Они навсегда остались в прошлом, в наших воспоминаниях и в наших сердцах. Но мы-то с тобой здесь, в этом настоящем мире, – я бесстрашно смотрела в глаза брату, который намеривался меня убить. – И мы можем все исправить, Сезар! Простить грехи родителей, разделить эту скорбь и… отпустить злость, которая губить нас. Ты мой единственный брат, а я – твоя сестра.
Его глаза на миг опустились.
Проходили секунды, длиною в часы.
Я почти не дышала и смотрела на него, робко надеясь на проникновенность своих слов. И вдруг – о, счастье! – его рука с оружием опустилась.
Сезар поднял на меня жестокие глаза и начал говорить:
– Я знаю, что худшее для вас обоих – это не обоюдная смерть. Худшее – это жизнь с воспоминаниями, как один из вас умирал на глазах другого. Но еще паршивее – понимание собственной вины в этой смерти.
Я отшатнулась, понимая, что близится неизбежный
– Эскалант так горевал о твоем решении, сестра, что не заметил, как собственноручно подписал распоряжение о моем всевластии над семейным делом. Я получу деньги в случае кончины любого из вас, – смертоносно продолжал Сезар, вставая между нами с Себастьяном: – И я уверен, что тот, кто останется в живых, будет жаждать смерти, принимая собственную вину. Так что, мне все равно кто из вас умрет.
Он протянул мне оружие, которое только что направлял мне в сердце:
– Вот пистолет. В нем одна пуля. Так и быть, по-братски, я разрешаю тебе выбрать, сестренка, кто из вас будет жить. Либо убей Эскаланта, либо застрелись сама.
Глава 50
Кровь и снег
Равнодушный снег падал за окном коттеджа, украшая зимний вечер нового года. На протяжении веков, каждую зиму снег не прекращал свой ход и погибал на земле. Во время снегопада одни радовались, другие печалились из-за закрытия лыжных спусков, некоторые собирались ужинать или занимались любовью. Но к счастью, немногие переживали ужас и безысходность человеческой жестокости, как это делал я.
Почти не чувствуя боль от ран, я смотрел на свою Зою, которая мотала головой и пятилась назад. Она бы упала, если бы не стол, который и послужил для нее опорой.
Мой мозг лихорадочно соображал, высчитывал, принимал и тут же откидывал варианты нашего спасения. Я отказывался принять худший исход этого вечера. И вдруг понял, что именно этот вечер – последний в моей жизни.
– Малышка, – хрипло прозвучал мой голос.
Она подняла огромные глаза, в которых я прочитал тот же ужас, что сидел во мне.
– Стреляй в меня, любимая.
Ее губы стали дрожать сильнее, а слезы, казалось, застыли в глазах.
Я улыбнулся разбитыми губами, понимая, что готов умереть ради того, чтобы она жила. И мне стало так легко, словно я, наконец, разгадал сложную загадку, которая растянулась на всю жизнь. Мою жизнь.
– Браво, Себ! – ухмылялся мерзавец и похлопал в ладоши. – Я ставил на тебя!
Я не мог на него смотреть. Свои последние мгновения жизни я должен смотреть только на нее, чтобы запомнить. Чтобы ждать на той стороне, когда она присоединится ко мне, прожив долгую и счастливую жизнь. За нас двоих.
– Давай, малышка! – нежно уговаривал я и продолжал улыбаться. – Ты будешь со мной во всех мирах. Ты же мне обещала, помнишь?..
Она рыдала, прикрыв рот рукой.
– Нет! – вдруг закричала Зоя, мотая головой и сжимая ладони в кулаки. – Нет! Нет! Нет!!!..
– Я и это предугадал, – скучающе вздохнул Сезар.
Он резко поднял руку с револьвером, направив на Зою, и нажал на спусковой крючок.
Раздался выстрел.
Он убил Зою.
Я услышал собственный вопль и упал на пол вместе со стулом, разбивая лицо. Сквозь боль и кровь я поднял голову и увидел то, что вмиг лишило меня рассудка.