Жизнь
Шрифт:
Жуткая боль в затылке унесла меня во мрак и страх, из которого я пытался выкарабкаться все долгие минуты отключки.
Сознание пришло, когда меня окатили ушатом холодной воды. Я оказался подвешенным за руки к потолку спальни, в которой мы с Зоей жили. Я увидел его лицо и тут же понял, каким наивным и слепым идиотом я был. Слишком поздно детали коварного замысла сложились в голове.
Ублюдок пытался мне что-то рассказать, но я дополнял его, не давая закончить предложения. Это жутко бесило социопата, и он полагал, что удары плетью меня сломают. Мои мысли
Сегодня тридцать четвертый день моего безумства, а я все помнил так, будто это случилось час назад.
Нет, время не лечит. Может разочарование от любви, обиду от предательства друга или печаль от несбывшейся вовремя мечты оно и исцеляло. Но вот рану от потери любимого человека время лишь затягивало, превращая в шрам, который всегда будет болеть и не даст смириться.
Он обязан напоминать, кого ты потерял.
Этот шрам изменит тебя. Он создаст новую личность – слабую или закаленную, живущую дальше или жаждущую смерти, дабы воссоединится с человеком, ушедшим из этого, уже ненужного тебе мира.
Мой шрам незримый. Но я готов поклясться, что когда умру, и патологоанатомы сделают вскрытие, то увидят на моем мертвом сердце выжженное имя «Зоя».
Да, я стал закаленным и жаждущим смерти, чтобы быть с ней.
В один из счастливых дней моей жизни малышка пообещала, что будет со мной в любом из этих миров. Теперь я знаю, что она имела в виду.
Я скоро буду, Зоя!
Не скучай, я очень тороплюсь. Ведь любить тебя не перестану, даже когда воздух станет ненужным, а глаза закроются навеки
Мир никогда не избавиться от продажных людей. Это очень, очень плохо. Но не для меня.
Спустя сорок восемь дней психологического псевдо-забвения, брат принес символ моего безумства. Кольцо, которое так и увидела моя Зоя. Виктор хотел помочь мне вернуться в реальность. Он полагал, что оно напомнит мне о прошлых целях и стремлениях. Однако расстроенный и огорченный брат ушел, позволив мне спрятать это дорогостоящее украшение в ладони. Теперь символ любви должен стать платой за мой побег.
Изучив окружающий меня персонал больницы, я выбрал санитара, который явно жаждал легкой наживы и ненавидел свою работу. Я наблюдал за ним, оценивал, искал к нему подход. Передо мной стояла очень непростая задача – убедить человека рискнуть своей работой ради психопата-убийцы.
Когда наступил ключевой момент, я предложил сделку. Платиновое кольцо с бриллиантом в четыре карата и огранкой «Принцесса» за его один просчет. Он заключался в том, чтобы вывести меня на очередную рабочую смену вместе с небуйными психами. За это его уволят и скорее всего по уголовной статье, однако продав такое кольцо, он может безбедно жить десяток лет, и даже не работать.
Одна ошибка, которая так
Сегодня вечером, ювелир-оценщик озвучил ему стоимость кольца, которое так и не надела Зоя. Заступивший на смену санитар дал понять, что он в деле. Теперь мой черед рисковать. Ведь, несмотря на то, что парень знает об угрозе в лице моего брата за нечестную игру, все же, жажда легкой наживы не теряла своей актуальности.
Но самый опасный человек – это тот, которому нечего терять.
И таковым являюсь я.
Глава 53
Возвращение в чужой мир
Два раза в неделю, ровно в шесть утра, приезжал грузовик с продуктами для лечебницы «Святой Патрик». Самых стабильных больных выгоняли на разгрузку машины. В это утро понедельника в их числе был я.
Накинув большемерную, поношенного вида куртку поверх больничной одежды, и натянув перчатки на руки, я молчаливо таскал ящики с овощами и фруктами. Затерявшись среди психически нездоровых работников, я ждал знак от подкупленного санитара.
В очередной раз, водрузив на себя мешок, кажется, с мукой, я заметил его легкий кивок и двинулся в толпе больных. На складе было темно и пахло свежими овощами. Скинув с себя груз в положенном месте, я пошел назад, вместе с парой моих «коллег». Но проходя мусоропровод, в виде прямоугольного окна в стене, прикрытого дверцей, я остановился и принялся отряхивать с себя пыль. Слушая бешено стучавшее сердце, я из-подо лба наблюдал за удаляющимися пациентами. Впереди уже были слышны шаги других парней – несущих свой груз – и времени на осторожность не оставалось.
Сгруппировавшись, я нырнул в транспортер для мусорных мешков и пакетов. Провалился в темноту, которая уносила меня в железный контейнер для вывоза отходов с территории психушки. Удушающий смрад проникал в ноздри, пока я терпеливо ждал, когда меня увезут на свободу.
Я точно не знал, сколько времени там пролежал, пока не услышал звук подъезжающего мусоровоза. Послышался скрежет, который говорил о попытках перебросить меня вместе с отходами в кузов машины. Я почувствовал, как контейнер стал приподниматься и переворачиваться. Обхватив мусорные мешки, я закрыл глаза. Пара секунд и я уже падал на вонючую груду отребья, пытаясь погрузиться туда как можно глубже.
Волнение во мне умерло. Его убила нестерпимая жажда выполнить задуманное, которая теперь пульсировала сильнейшим гейзером мести. Именно она и отключала брезгливость, панику и отчаянье. Я был словно акула, которая выбиралась из рыболовных сетей, дабы продолжить свой хищный путь. Пусть последний, но необходимый. Как точка в конце законченного предложения.
Наконец, машина двинулась в путь. Я знал дорогу, по которой мы ехали. Сейчас должно быть около половины седьмого. Слишком ранний час для туристов и местных, которые могли направляться на работу или учебу.