Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль
Шрифт:
Единственной существенной инициативой Раковского, косвенно связанной с оппозиционной деятельностью до середины 1927 г., [918] были вывоз на Запад и передача американскому публицисту Максу Истмену текстов ленинских документов – «Письма к съезду» и «К вопросу о национальностях, или об “автономизации”», находившихся в СССР под покровом глубочайшей тайны, так как содержали критику Сталина. [919] Истмен позже свидетельствовал, правда не упоминая имени Раковского, так как ходили слухи, что он не был убит по приказу Сталина, и имея в виду, что в СССР оставались его родственники: «Текст “Письма к съезду” с надежным курьером был переслан Суварину [920] в Париж. По моральным и политическим соображениям я был выбран для того, чтобы передать его прессе». [921] Ленинские документы были опубликованы в газете «Нью-Йорк таймс» 18 октября 1926 г. [922] Так благодаря Х. Г. Раковскому и М. Истмену появились первые публикации той документальной группы, которую без должных к тому оснований назвали «Завещанием» Ленина. Эта передача привела Сталина в ярость. [923]
918
Кроме участия в подготовке проекта резолюции июльского пленума ЦК и ЦКК ВКП(б), о чем сейчас будет рассказано.
919
Факт передачи Троцким этих документов Истмену зафиксирован в переписке Троцкого и Истмена 1931 г., хранящейся в коллекции Троцкого – Истмена Индианского университета (США) (Троцкий Л. Портреты революционеров. С. 123).
920
Суварин Борис (1895–1984) – французский политический деятель, историк, журналист. Сын эмигрантов из России. Один из основателей компартии. Член Исполкома Коминтерна. В 1924 г. был исключен из Исполкома Коминтерна, а затем из французской компартии за поддержку Троцкого. Являлся независимым журналистом. Автор одной из первых критических биографий Сталина (1935). Основатель парижского Института социальной истории (1935).
921
Eastman M. Love and Revolution: My Journey through an Epoch. New York, 1964. P. 452.
922
Контакты Раковского с Истменом имели место и ранее, когда последний дал Раковскому на отзыв рукопись своей книги «После смерти Ленина», посвященной внутрипартийной борьбе в РКП(б) и получившей весьма благоприятную оценку Христиана Георгиевича (Швецов В. В. Лев Троцкий и Макс Истмен: История одной политической дружбы // Новая и новейшая история. 1990. № 6. С. 149).
923
См. подробнее: Чернявский Г. Лев Троцкий. С. 385–390.
На июльском пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 1926 г. группа партийных деятелей – И. П. Бакаев, М. М. Лашевич, Н. И. Муралов, А. Петерсон, Г. Е. Евдокимов, Г. Л. Пятаков, Г. Е. Зиновьев, Н. К. Крупская, Л. Д. Троцкий, Л. Д. Каменев и др. – обратилась с письмом «Членам ЦК и ЦКК ВКП(б)», в котором подвергла критике бюрократизацию партийного аппарата, предложила приступить к повышению заработной платы рабочих, ускорить развитие промышленности, усилить налоговый нажим на капиталистические элементы, активнее поддерживать международное революционное движение. В письме содержалось обвинение по адресу Сталина и его группы в фракционности и приводились доказательства этого. [924] На пленуме часть из тех, кто подписал это письмо, голосовала против резолюции по вопросу о перевыборах Советов, внесенной В. М. Молотовым, и представила мотивированное заявление по этому поводу. [925]
924
Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923–1927. Т. 2. С. 11–24.
925
Там же. С. 24–28.
Х. Г. Раковский не участвовал в подготовке и подписании этих документов. В то же время вместе с И. Т. Смилгой, Г. Л. Шкловским, Н. О. Кучменко, Н. Осинским (В. В. Оболенским) он представил пленуму резолюцию по так называемому делу М. М. Лашевича и других, о чем уже по другому поводу упоминалось. [926]
Сопоставление проекта резолюции Раковского и других по делу Лашевича с названными перед этим документами оппозиции показывает, что, участвуя в работе июльского пленума, Раковский все еще не был активен в оппозиционной деятельности и что сама оппозиция была весьма разнородной: по одним вопросам выступали одни, по другим иные деятели, и уж во всяком случае никакой внутренней дисциплины, то есть фракционности, в оппозиции не было. Раковский, Смилга и другие констатировали в своем проекте, что из двух основных условий сохранения единства партии, определенных X съездом в 1921 г., – недопущение фракционности и сохранение режима внутрипартийной демократии, – последнее оставалось невыполненным. Осуждая тех, кто организовал нелегальное собрание, авторы предлагали в своем проекте зафиксировать следующее: «В целях борьбы за единство партии пленум требует от всех партийных организаций, коммунистов и контрольных комиссий принятия действительных мер для введения режима внутрипартийной демократии. В пределах программы и устава партии и решений ее съездов каждый член партии имеет право свободно отстаивать свои взгляды внутри партии». Авторы документа высказывали убеждение, что только при участии широких масс возможно преодоление существовавших разногласий, а раздававшиеся на пленуме требования об исключении Г. Е. Зиновьева из Политбюро оценили как толкавшие партию на путь дальнейших репрессий. В проекте звучали призывы к единству партии, против раскола, за восстановление коллективного руководства, к усилению партийной и пролетарской активности.
926
Там же. С. 28–31.
Как видим, это был спокойный документ, не затрагивавший основных социально-экономических и международных вопросов, программно-стратегических установок, а политические проблемы трактовавший только в организационном плане. Но это «только» затрагивало формирование единовластия Сталина в партаппарате, требовало возвращения к коллективному руководству и к партийной демократии, и этого было достаточно, чтобы зачислить авторов проекта, который, разумеется, был отвергнут пленумом, в отряд злейших врагов Сталина. После XII съезда партии и прошедших вслед за ним споров это была следующая «зарубка» на том древе личной сталинской мести, на которое уже была нанесена фамилия Раковского.
Вообще же создается впечатление, что в тех случаях, когда Раковский упоминался в качестве деятеля оппозиции до лета 1927 г., авторы публикаций подобных сведений не опирались на конкретные факты его деятельности, а экстраполировали на будущее его предыдущие антисталинские выступления по национальному вопросу или на прошлое его последующее руководящее участие в объединенной оппозиции. В основном это относится к зарубежным, в частности русским, эмигрантским наблюдателям. Так, решительно антисоветский Русский общевоинский союз в своем докладе «К расколу в Коммунистической партии» утверждал в 1926 г.: «В рядах левой оппозиции такие видные коммунисты, как Зиновьев, Каменев, Лашевич, Крупская, Раковский, Радек, Пятаков» (естественно, перед этим главой оппозиции был назван Троцкий). [927] В отношении Раковского, еще не полностью примкнувшего к оппозиции, и в отношении Крупской, уже отошедшей от нее, составители доклада ошиблись.
927
ГАРФ. Ф. 5826. Оп. 1. Ед. хр. 167. Л. 126.
Внимательно следя за событиями в СССР, представители русской белой эмиграции уже в апреле 1927 г. предрекали, в частности в тезисах Русского общевоинского союза, победу сталинцев над оппозицией, обусловленную не победой их идеологии или программы, а тем, что Сталин стоял во главе технического аппарата партии.
Это было важное наблюдение. Над политическими борцами против сталинщины нависала все большая опасность. Руководители оппозиции ощущали ее неуклонное усиление. В 1926 г. Каменев и Зиновьев предостерегали Троцкого: «Вы думаете, Сталин сейчас размышляет над тем, как возразить Вам? – говорил, примерно, Каменев по поводу моей критики политики Сталина – Бухарина – Молотова в Китае, в Англии и др. – Вы ошибаетесь. Он думает о том, как Вас уничтожить». В ответ на вопрос, что имеется в виду, Каменев добавлял: «Морально, а если возможно, то и физически. Оклеветать, подкинуть военный заговор, а затем, когда почва будет подготовлена, подстроить террористический акт. Сталин ведет войну в другой плоскости, чем Вы. Ваше оружие против него недействительно». [928]
928
Троцкий Л. Дневники и письма. New York, 1986. С. 72.
Оппозиция стала несколько более сплоченной в первой половине 1927 г., и это выразилось в выработке и представлении в ЦК ВКП(б) документа, известного под условным названием «заявление 83-х» от 25 мая 1927 г. [929] В действительности это был документ значительно большего числа старых партийных деятелей. Среди тех, кто подписал документ уже 25 мая, были члены партии Г. Я. Лиздинь (с 1892 г., то есть с того времени, когда партии не было еще и в помине – имелся в виду нелегальный марксистский кружок), И. А. Емельянов (с 1899 г.), К. Б. Радек (с 1902 г. – на самом деле Радек членствовал в польской и германской социал-демократии), В. Д. Виленский (Сибиряков), Г. Е. Евдокимов, А. С. Куклин, С. И. Кавтарадзе, Н. И. Муралов, О. Н. Равич (с 1903 г.), А. Г. Белобородов (с 1907 г.). [930]
929
Коммунистическая оппозиция в СССР 1923–1927. Т. 3. С. 60–72.
930
Там же. С. 60.
Первоначально Х. Г. Раковский не был в числе подписавших «заявление 83-х», но вскоре к нему присоединился. Об этом было сказано в заявлении Л. Д. Троцкого и Г. Е. Евдокимова от 28 июня и в письме Троцкого, Зиновьева и Евдокимова в ЦК Всероссийского союза рабочих-металлистов от 1 июля 1927 г. [931]
Таким образом, включение Х. Г. Раковского в объединенную оппозицию можно датировать концом мая – началом июня 1927 г. «Заявление 83-х», которое он не составлял, но, поставив свою подпись под ним, фактически стал его соавтором, содержало критику линии ЦК ВКП(б) в основных вопросах партийной политики.
931
Там же. С. 212, 222. В письме от 1 июля Раковский был назван в числе примерно 300 партийцев с дооктябрьским стажем, присоединившихся к этому документу.
Первая его часть была посвящена международному рабочему движению, в частности причинам поражения революционных сил в Китае и всеобщей (на самом деле не всеобщей, но массовой) забастовки в Англии, а также вопросам, связанным с деятельностью Англо-русского профсоюзного комитета, причем по адресу руководящей группы партии выдвигались обвинения в ошибочном анализе ситуации и тенденции к примирению с мировой буржуазией. К этому вопросу авторы возвращались и далее, рассматривая международное положение СССР, которое они считали все более напряженным. «Опасность войны увеличивается. Центральная задача ВКП и всего авангарда международного пролетариата заключается сейчас в том, чтобы предотвратить (или хотя бы только оттянуть на возможно большой срок) войну, чтобы поддержать и отстоять во что бы то ни стало политику мира, которую провести до конца способна только наша партия и советская власть». [932]
932
Коммунистическая оппозиция в СССР 1923–1927. Т. 3. С. 66.
Здесь обращают на себя внимание два момента. Во-первых, твердая миролюбивая позиция оппозиционеров, их решимость вести борьбу против военной опасности, угрожавшей СССР, – позиция, ничего общего не имевшая с приписывавшимися ей сталинской группой фантастическими намерениями разжигания военной авантюры. Это обстоятельство важно подчеркнуть не только потому, что вскоре сталинисты обрушатся на Раковского именно с такого рода обвинениями, но и потому, что лживые штампы оказались крайне живучими, дожили до конца 80-х годов ХХ в. и даже нашли место в университетском учебнике 1989 г. издания, где автор одной из глав Е. Ф. Язьков, являющийся и ответственным редактором тома, в противоречии с фактами пишет о «троцкистских группах» следующее: «Они утверждали, что Советский Союз и Коммунистический Интернационал должны направлять свои усилия на подталкивание мировой революции любыми средствами вплоть до развязывания мировой войны». Эта платформа была, мол, гибельной «для дела построения социализма в СССР и для реального прогресса мирового революционного процесса». [933] Во-вторых, оппозиция преувеличивала военную опасность, угрожавшую СССР, и этим невольно подыгрывала сталинской группе, стремившейся использовать международную ситуацию для создания в стране такого психологического климата, который благоприятствовал бы расправе с оппозицией, – «военная тревога» давала Сталину дополнительные аргументы в пользу изоляции оппозиционеров, которые якобы «подрывали единство» перед лицом угрозы «империалистической агрессии».
933
История новейшего времени стран Европы и Америки. 1918–1945. М., 1989. С. 160. См. рецензию Г. И. Чернявского и В. Д. Козлитина // Новая и новейшая история. 1990. № 5. С. 202–205.