Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
Шрифт:
Джованфранческо был человеком в высшей степени добрым и особенно был благосклонным к беднякам: ни одного не отпускал от себя не утешив и, храня деньги в корзинке, сколько бы там их ни было, много или мало, давал по возможности каждому у него просившему. Однажды он увидел, как один нищий, часто просивший у него милостыни, все ходит возле этой корзинки и, думая, что его никто не слышит, повторяет: «Боже ты мой, если бы принес я в свою каморку все, что в этой корзинке, все дела свои я бы обделал!» Наблюдавший за ним Джованфранческо, услышав эти слова, сказал: «Ну, иди сюда, и пусть будет по-твоему». И, высыпав в полу его накидки всю корзинку, он добавил: «Ступай с богом». А вскоре после этого он послал за деньгами к приятелю своему Никколо Буони, который ведал всеми его делами: Никколо этот вел учет его урожая
Возвратимся, однако, к его работам. Изготовил Джованфранческо прекраснейшее деревянное распятие с Христом с живого человека для отправления во Францию, однако оно осталось у Никколо Буони вместе с другими его вещами, барельефами и рисунками, которые и теперь у него, после того как он уехал из Флоренции, где помещение, в котором он жил, показалось ему неподходящим и он решил изменить и местожительство свое и судьбу. Для герцога Джулиано, благосклонностью которого он постоянно пользовался, он вылил из бронзы полурельефную его голову в профиль; вещь эта, признанная в своем роде единственной, находится в доме мессера Алессандро, сына мессера Оттавиано деи Медичи.
Роберто, сыну живописца Филиппе Липпи, своему ученику, Джованфранческо подарил много выполненных им собственноручно барельефов, моделей и рисунков и, между прочим, в числе других картин Леду, Европу, Нептуна и прекраснейшего Вулкана, а также небольшой барельеф с обнаженным мужчиной верхом на коне, также прекраснейший; изображение это находится ныне в рабочей келье дон Сильвано Рацци в Анджело. Он же вылил из бронзы прекраснейшую женскую фигуру высотой в два локтя, изображавшую грацию, прижимающую руку к одной из грудей, но куда она делась и в чьих руках находится, неизвестно.
В домах многих горожан находится много глиняных коней, вроде описанных выше, со всадниками, сидящими на них и поверженными под них: все они были им раздарены разным друзьям своим, ибо он был не в пример большинству ему подобных человеком добрейшим, не скупым и не жадным. Получил от него много барельефов и Диониджи да Диаччето, дворянин добропорядочный и почтенный, который, так же как и Никколо Буони, вел счеты Джованфранческо и был его другом.
Не было человека более приятного и с большими причудами, чем Джованфранческо, и никто больше его не любил животных. Он так приручил дикобраза, что тот лежал под столом, точно собака, и иногда жался к ногам так, что их приходилось сейчас же поджимать. Был у него орел и был ворон, который говорил множество слов так чисто, будто человек. Занимался он чернокнижием, чем, как я слышал, наводил жуткий страх на слуг своих и домашних; так он и жил беззаботно. Он выстроил помещение вроде грота, в котором держал много змей, а точнее говоря, гадов, а так как выйти оттуда они не могли, величайшее удовольствие ему доставляло смотреть, особенно летом, на дурацкие шутки, которые они там выделывали, и на их ярость.
В помещениях Сапиенцы собирался кружок дворян численностью не более двенадцати, именовавших себя сообществом Котелка, и входили в него Джованфранческо, Андреа дель Сарто, живописец Спилло, Доменико Пулиго, ювелир Робетта, Аристотеле да Сангалло, Франческо да Пеллегрино, Никколо Буони, Доменико Баччели, отличнейший музыкант и певец, скульптор Солозмео, Лоренцо по прозвищу Гуацетто и Роберто, сын живописца Филиппе Липпи, который был их старостой. И каждый из двенадцати на их ужины и встречи мог приводить не более четырех человек. Порядок на этих ужинах был таков (расскажу об этом охотно, так как сообщества эти совсем почти что вышли из обихода): каждый, придя в гости, приносил на ужин что-нибудь сготовленное с выдумкой и подносил это хозяину, всегда входившему в число членов сообщества, и тот отдавал принесенное одним кому-нибудь другому. Итак, когда садились за стол, перед каждым было что-то, как бы полученное в подарок от другого, те же, у кого кушанья были одинаковые, подлежали наказанию.
И вот однажды, когда Джованфранческо был хозяином на ужине сообщества Котелка, столом служил огромнейший котелок, сделанный из лохани, куда залезли все будто в
Так это дело и шло, а кругом между тем ходили слуги, наливая самые лучшие вина. Придуманный таким образом котелок, весьма удобно устроенный при помощи холста и красок, получил со стороны членов сообщества большое одобрение.
Рустичи в тот раз принес чугунок, сделанный из теста; в нем Улисс купал своего отца, дабы омолодить его. Обе фигуры были сделаны из вареных каплунов, которым был придан вид людей с частями тела, искусно сделанными из различных съедобных вещей. Андреа дель Сарто принес восьмигранный храм, сделанный наподобие храма Сан Джованни, но поставленный на колонны. Пол в нем заменяло очень большое блюдо с разноцветной желатиной, расположенной в виде мозаики, колоннами, будто из порфира, были большие толстые колбасы, а базы их и капители сделаны из пармского сыра; карнизы были из сдобного теста, алтарь же был выложен кусками марципана. Середину занимал хор; подставки для ног были вырезаны из холодной телятины, книги для певчих были из теста, раскатанного для лапши, буквы же и ноты в них – из горошков перца; а певчими были жареные дрозды с раскрытыми клювами, поставленные перед подставками и одетые в некое подобие стихарей из тонкой свиной кожи; два жирных голубя изображали позади басов, а шесть куропаток были за сопрано.
Спилло принес на один из ужинов слесаря, сделанного из гуся или какой другой подобной же птицы, со всеми орудиями его починки, в случае надобности, котелков. Доменико Пулиго сделал из жареного поросенка служанку с прялкой и выводком цыплят, которая пряла, глядела за цыплятами и могла также вымыть котелок. Робетта для починки котелка сделал из телячьей головы, подмазанной салом, весьма красивую и прочную наковальню. Были там и другие приношения, перечислять которые не буду, как ни этот ужин, так и многие другие.
Сходное сообщество Лопатки, в которое входил и Джованфранческо, возникло так. Дело было в 1512 году: как-то вечером ужинали в саду, принадлежавшем в Каппаччо горбуну Фео д'Аньоло, игравшему на флейте и человеку весьма приятному: сам Фео, сер Бастьяно Саджинотти, сер Рафаэлло дель Беккайо, сер Чеккино дель Профуми, Джироламо дель Джокондо и Байя. Когда был подан сыр, Байя заметил в углу сада, возле стола, кучку известкового раствора, в которую была воткнута лопатка, оставленная работавшим там накануне строителем. Байя зачерпнул лопаткой известку, да как бросит ее прямо в рот Фео, который раскрыл его для большого куска сыра. Увидев это, все присутствующие закричали: «Лопаткой, лопаткой!» Этим происшествием и было положено начало названному сообществу, причем было постановлено, что членов его будет всего двадцать четыре, из которых двенадцать принадлежащих к старшим цехам и двенадцать к младшим, как они тогда именовались, и что знаком сообщества будет лопатка, к которой потом присоединили головастиков, так как эти существа с большой головой и с хвостиком называются в Тоскане тем же словом. Покровителем сообщества был признан св. Андрей, день которого отмечался торжественно согласно уставу пышным празднеством и пиром.
Первыми вошли в сообщество из старших цехов Якопо Боттегаи, Франческо Ручеллаи, его брат Доменико, Джован Баттиста Джинори, Джироламо дель Джокондо, Джованни Миньятти, Никколо дель Барбиджа, его брат Медзаботте, Козимо да Панцано, его брат Маттео, Марко Якопо, Пьераччино Бартоли. А из младших цехов сер Бастьяно Саджинотти, сер Рафаэлло дель Беккайо, сер Чеккино де'Профуми, Джулиано Буджардини – живописец, Франческо Граначчи – живописец, Джованфранческо Рустичи, горбун Гоббо, его товарищ музыкант Талина, Пьерино – флейтист, Джованни – трубач и Байя-бомбардир. Соревнователями были Бернардино ди Джордано, Талано, Кайано, мастер Якопо дель Бьентина и мессер Джован Баттиста, сын медника Кристофано (оба последние – герольды Синьории), Буон Поччи и Доменико Барлакки.