Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
Шрифт:
Обосновавшись, таким образом, в этом городе, он написал в арочке во дворе монастыря Санто Спирито Христа, отзывающего от сетей Петра и Андрея и Заведея с сыновьями. А под тремя арочками работы Стефано он написал историю чуда Христа с хлебами и рыбами, вложив в нее любовь и тщательность бесконечную, что явственно обнаруживает фигура самого Христа, в лице и виде которого выражается его сострадание к народу и пыл любви, с которой он делит хлеб. Подобным же образом в прекраснейшем телодвижении проявляются чувства одного из апостолов, который сильно утомился, раздавая хлеб из корзины. На этом примере всякий, кто причастен искусству, может научиться, что всегда следует писать фигуры таким образом, чтобы казалось, будто они говорят, ибо в противном случае они ценности не имеют. То же самое доказал Антонио и на внешнем фронтоне небольшой историйкой о манне небесной, выполненной с такой тщательностью и завершенной с таким прекрасным изяществом, что поистине может назваться превосходной. После этого он выполнил в Сан Стефано у Понте Веккио на пределле главного алтаря истории из жития св. Стефана с такой любовью, что не увидишь фигур ни более изящных, ни более прекрасных даже на миниатюрах. В Сант Антонио же у Понте алла Карайя расписал арку над дверью, в наши дни сломанную вместе со всей церковью монсиньором Рикасоли, епископом пистойским, так как она закрывала вид из его домов; впрочем, если бы он этого не сделал, мы все равно были бы теперь лишены этой работы, так как недавнее наводнение 1537 года, о котором говорилось в другом месте, унесло с
Будучи приглашен после этих работ в Пизу попечительством Кампо Санто, Антонио продолжал там работу над историями из жития блаженного Раньери, святого этого города, начатыми ранее Симоне, сиенцем, в его же духе. В первой части названной работы, выполненной Антонио, мы видим вместе с Раньери, садящимся на корабль, дабы возвратиться в Пизу, большое число фигур, выполненных с тщательностью, среди которых есть и изображения графа Гаддо, умершего за десять лет до того, и Нери, его дяди, бывшего синьора Пизы. Среди названных фигур весьма примечательна также фигура бесноватого: с безумным лицом и искаженными движениями, со сверкающими глазами и оскаленными зубами он так похож на настоящего бесноватого, что невозможно представить себе ни более живой картины, ни большего сходства с натурой. Во второй части, возле вышеназванной, – три поистине прекраснейшие фигуры, дивящиеся тому, что блаженный Раньери показывает дьявола в виде кота на бочке толстому трактирщику, который имеет вид доброго малого и в полном испуге ищет защиты у святого; все они очень хорошо исполнены в отношении расположения фигур, изображения тканей, разнообразия голов и всех других частей. Да и служанок около трактирщика нельзя было написать с большим изяществом, ибо Антонио так изобразил их в удобных одеждах и в положениях, свойственных девушкам, обслуживающим постоялые дворы, что лучше и вообразить невозможно. Равным образом не может доставить большего наслаждения и та история, где каноники Пизанского собора в прекраснейших одеяниях того времени, сильно отличающихся от тех, что приняты ныне, весьма благостно принимают за трапезой св. Раньери, ибо все фигуры написаны с большой наблюдательностью. Далее, там, где изображена кончина названного святого, весьма хорошо выражено не только оплакивание, но равным образом и полет нескольких ангелов, несущих его душу на небо в окружении ярчайшего сияния, исполненного с прекрасной изобретательностью. И также поистине нельзя не подивиться, видя, как духовенство несет тело святого в собор, как поют некоторые священники, ибо в жестах, положениях и движениях людей, поющих на различные голоса, они с удивительным сходством напоминают певческий хор; на этой истории, как говорят, есть изображение Людовика Баварского. Равным образом чудеса, совершаемые Раньери при перенесении его в гробницу, а также и те, что он творит в другом месте, будучи уже погребенным в соборе, были написаны Антонио с величайшей тщательностью: он изобразил там прозревающих слепых, калек, вновь обретающих способность владеть своими членами, одержимых дьяволом, получающих отпущение, и другие чудеса с весьма живой выразительностью. Но среди всех остальных фигур стоит отметить с восхищением человека, страдающего водянкой, ибо с высохшим лицом, с запекшимися губами и раздутым телом он таков, что лучше того, как изображено на этой картине, не может живой человек показать величайшую жажду, испытываемую при водянке, и другие действия этой болезни. Поразительно для тех времен изображено им на этой работе также и судно, гонимое бурей и спасаемое тем же святым, ибо он весьма живо изобразил там все действия моряков и все то, что при подобных происшествиях и бедствиях обычно случается. Одни, не задумываясь, бросают в ненасытнейшее море дорогие товары, заработанные в поте лица, другие бегут принять меры, ибо корабль дал течь, одним словом, все заняты различными Морскими делами, рассказывать о которых было бы долго; достаточно того, что все выполнены с такой живостью и столь прекрасно, что просто чудо. На том же месте, под житием святых отцов, написанных сиенцем Пьетро Лаурати, Антонио очень хорошо изобразил усопших блаженного Уливьеро и аббата Панунцио и многое из их жизни на гробнице, изображенной мраморной. Одним словом, все эти работы, выполненные Антонио на Кампо Санто, таковы, что повсюду и с большим основанием почитаются лучшими из всех, написанных там многими превосходными мастерами в разные времена; ибо, помимо названных особенностей, он все выполнял фреской, ничего никогда не отделывая посуху, и это стало причиной того, что все и поныне сохранилось с такими живыми красками, что может, служа поучением для художников, показать им, какой вред приносит живописи и живописным работам доработка вещей, написанных фреской, другими красками, положенными посуху, как об этом говорилось в теоретической части, ибо вещь несомненнейшая, что фрески стареют и не очищаются временем, будучи покрыты красками другого состава, смешанными с камедью, драгантом, яйцом, клеем и тому подобными вещами, затемняющими то, что находится под ними, и не дающими возможности времени и воздуху очистить то, что было сделано действительно фреской по сырой штукатурке, как это бывает, когда другие краски посуху сверху не накладываются.
После того как Антонио кончил эту работу, которая, поистине заслуживая всяческой похвалы, достойным образом была оплачена ему пизанцами, всегда и впоследствии очень его любившими, он возвратился во Флоренцию, где в Нуволи, за воротами, ведущими в Прато, написал для Джованни дельи Альи в табернакле усопшего Христа со многими фигурами, историю волхвов и весьма прекрасный День судный.
Приглашенный затем в Чертозу, он расписал для Аччайуоли, которые построили этот монастырь, доску главного алтаря, уничтоженную в наши дни огнем по недосмотру причетника этого монастыря, который оставил, повесив его на алтарь, горящее кадило, что и стало причиной того, что доска сгорела, алтарь же позднее был сделан монахами целиком из мрамора, каков он и ныне. Там же над шкафом, находящимся в названной капелле, тот же самый мастер написал фреской весьма прекрасное Преображение Христово. А так как он изучал по Диоскориду, имея к этому большую склонность от природы, науку о травах, ибо ему нравилось вникать в качества и свойства каждой из них, то он и забросил в конце концов живопись и занялся настаиванием и изысканиями лекарственных трав со всяческим рвением. Ставши таким образом из живописца врачом, он долгое время занимался этим искусством. В конце концов от болезни желудка, или же, как говорят другие, леча чуму, он закончил свой жизненный путь семидесяти четырех лет, в 1384 году, когда во Флоренции была страшнейшая чума; и был он не менее опытным врачом, чем прилежным живописцем, ибо приобрел огромнейший опыт во врачевании на тех, кто в случае нужды пользовался его помощью; он оставил по себе в мире отменнейшую славу как в одной, так и в другой области.
Антонио рисовал весьма изящно пером и столь же хорошо светотенью, и некоторые листы его работы в нашей Книге, где он изобразил арочку Санто Спирито, относятся к лучшим того времени. Учеником Антонио был флорентинец Герардо Старинна, который сильно ему подражал, и немало чести принес ему Паоло Учелло, который равным образом был его учеником. Собственноручный портрет Антонио Венециано находится на Кампо Санто в Пизе.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ЯКОПО ДИ КАЗЕНТИНО ЖИВОПИСЦА
Как много лет уже распространялась молва и слава о живописи Джотто и его учеников, то многие, желая стяжать себе богатства и славу искусством живописи и воодушевляемые надеждой на науку и природной склонностью, вступили на путь, ведущий к улучшению искусства, с твердой уверенностью, что они, упражняясь, превзойдут в превосходстве и Джотто, и Таддео, и других живописцев.
Среди
Закончив эту работу, Якопо возвратился в Казентино, где в Пратовеккио, в Поппи и других местностях той же долины выполнил много работ, после чего он был приглашен в Ареццо, самоуправлявшееся тогда советом из шестидесяти самых богатых и почтенных граждан, заботе которых было вверено все управление; там, в главной капелле епископства, он выполнил историю из жития св. Мартина, а в старом соборе, ныне разрушенном, много живописных работ, среди которых в главной капелле было изображение папы Иннокентия VI. Далее, в церкви Сан Бартоломео он расписал для капитула каноников приходской церкви стену главного алтаря и капеллу Санта Мариа делла Неве, а в старом братстве Сан Джованни де Педуччи написал много историй из жития этого святого, ныне забеленных. Он расписал также в церкви Сан Доменико капеллу Св. Кристофора, изобразив там с натуры блаженного Мазуоло, освобождающего из темницы купца Феи, заказчика этой капеллы; блаженный этот в свое время, будучи пророком, предсказал аретинцам много бедствий. В церкви Сант Агостино он выполнил фреской в капелле и на алтаре Нарди истории из жития св. Лаврентия, чудесные по манере и мастерству. А так как он занимался также и архитектурными делами, то по распоряжению шестидесяти вышеупомянутых граждан он отвел под стены Ареццо воду, текущую от подножия холма Пори на расстоянии в триста локтей от города; воды эти в римские времена были проведены сначала к театру, следы которого еще сохранились, и от него, находившегося на горе, где ныне крепость, в долину, к амфитеатру того же города; все эти сооружения и водопроводы были разрушены и совершенно уничтожены готами. Итак, как было сказано, Якопо отвел эти воды под стены и устроил водоем, который тогда был назван Фонте Гвицианелли, теперь же именуется испорченным названием Фонте Венециана; существовал он с того времени, а именно с 1334 года до 1527 года и не более, ибо чума этого года, последовавшая за ней война, то обстоятельство, что многие отводили воду для надобностей своих садов, и еще более то, что Якопо не провел воду внутрь города, – все это было причиной того, что водоем этот находиться не в должном состоянии.
Пока проводилась вода, Якопо не бросал живописи, и в палаццо, находившемся Б старой крепости и ныне разрушенном, он изобразил много деяний епископа Гвидо Саккони и Пьетро Саккони, мужей, в мирное время и во время войны совершивших для этого города дела великие и славные. Равным образом в приходской церкви под органом он выполнил историю из жития св. Матфея и весьма много других работ. И, рассеяв таким образом по всему городу свои произведения, он показал Спинелло, аретинцу, основы этого искусства, которому научился у Аньоло и которому Спинелло научил впоследствии Бернардо Дадди; последний же, работая в своем городе, в свою очередь прославил это искусство многими прекрасными живописными работами, которые в совокупности с другими его наилучшими качествами стали причиной того, что он был весьма прославлен своими согражданами, назначившими его на разные городские должности и другие общественные дела. Живописных работ у Бернардо было много и ценились они высоко, а превыше всего в Санта Кроче капелла св. Лаврентия и св. Стефана семейств Пульчи и Берарди, а также многие другие живописные работы в разных местах названной церкви. В конце концов, выполнив несколько живописных работ над городскими воротами Флоренции с внутренней стороны, он скончался, отягченный годами, и был с почестями погребен в Санта Феличита в 1380 году.
Возвратимся, однако, к Якопо. Помимо всего вышесказанного, в его времена, в 1350 году, было основано сообщество и братство живописцев. Мастера, жившие в то время и работавшие как в старой греческой манере, так и в новой манере Чимабуэ, принимая во внимание, что число их увеличилось, а искусства рисунка в Тоскане и даже в самой Флоренции переживали свое возрождение, создали названное сообщество имени и под покровительством св. Луки Евангелиста, как для того, чтобы воздавать в своем оратории хвалу и благодарность Господу, так и для того, чтобы собираться иногда вместе и оказывать, таким образом, поддержку в делах, как духовных, так и телесных, тем, кто, смотря по времени, имел в этом нужду; это еще и теперь принято во многих цехах Флоренции, но гораздо больше было принято в старые времена. Первым их ораторием была главная капелла госпиталя Санта Мариа Нуова, уступленная им семейством Портинари, а первых управлявших названным сообществом с титулом капитанов было шесть человек и, кроме того, два советника и два казначея, как это видно по старой, заведенной тогда книге названного сообщества, первая глава коей начинается так:
«Сии главы и постановления составлены и утверждены добрыми и скромными мужами цеха живописцев Флоренции и во времена Лапо Гуччи, живописца, Ванни Чинуцци, живописца, Корсино Буонайути, живописца. Пасквино Ченни, живописца, Сенья д'Антиньяно, живописца. Советниками были Бернардо Дадди и Якопо ди Казентино, живописцы, и казначеями Консильо Герарди и Доменико Пуччи, живописцы».
После того, как таким образом было создано названное сообщество, с согласия капитанов и остальных Якопо ди Казентино расписал доску для капеллы, изобразив на ней св. Луку, пишущего на картине Богоматерь, а в пределле с одной стороны __ мужей сообщества, а с другой – всех коленопреклоненных жен. Начав с этого и собираясь время от времени, это сообщество и существовало, пока не дошло до теперешнего состояния, о котором рассказывается в новых главах его устава, одобренных светлейшим синьором герцогом Козимо, благосклоннейшим покровителем искусств рисунка.
В конце концов отягощенный годами и весьма утомленный, Якопо возвратился в Казентино и умер в Пратовеккио восьмидесяти лет; погребен он был родственниками и друзьями в Сант Аньоло, аббатстве за Пратовеккио, принадлежащем ордену камальдульцев. Портрет его работы Спинелло находится в старом соборе в истории волхвов; в нашей Книге есть образец манеры его рисунка.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ СПИНЕЛЛО АРЕТИНО ЖИВОПИСЦА
Когда однажды, и не в первый раз, были изгнаны из Флоренции гибеллины, переселился в Ареццо и Лука Спинелли, и в этом городе родился у него сын, которому было дано имя Спинелло, и который от природы проявил такую склонность к занятиям живописью, что почти без учителя, будучи еще мальчиком, узнал то, чего не знают многие, учившиеся под руководством лучших учителей. И более того, подружившись с Якопо ди Казентино, когда тот работал в Ареццо, и научившись у него кое-чему, он, не достигнув еще двадцати лет, стал намного лучшим мастером смолоду, чем Якопо был в старости.