Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
Шрифт:
И он скрылся.
Свежий воздух ночи, безмолвие дороги возвратили спокойствие Буонавентури: он рассматривал свое положение.
«Я глуп, говорил он самому себе, – за минуту сладострастия я испортил бы все свое будущее. Бианка не любит меня – она свободна! Я полюблю другую, десять других!.. Я продал мою жену Франциску Медичи; с его золотом я куплю десяток любовниц. Но скажет ли Бианка о моем посещении своему любовнику? С какой целью? Это не принесет ей ничего. Нет, она не скажет ему!..»
Буонавентури ошибался. Когда совершенно выздоровев, Франциск Медичи явился во дворец Кастелли, Бианка в слезах бросаясь к нему, рассказала все.
Герцог
– Вот необычайная дерзость, заслуживающая строгого наказания, сказал он.
Он еще не кончил свои угрозы, как молодая женщина уже жалела о своей откровенности. Она ненавидела Пьетро, но не желала его смерти.
А чтобы отомстить этому мужу, который осмеливался еще любить свою жену, Франциск Медичи, быть может, велит убить его.
– Нет, возразила она. – Не наказывайте его, друг мой! Если я вам все сказала, то потому, что сегодня, как и всегда для вас не должно быть тайн в моей жизни; но не потому, чтобы заставить вас наказать за поступок, который, я уверена, никогда не повторится.
– Хорошо! – ответил Франциск. – На этот раз я прощу негодяя, но только на этот раз.
Герцог сдержал слово: в этот раз он простил Буонавентури…
Но от судьбы не убежишь, а судьба мужа Бианки заключалась в том, чтобы не долго наслаждаться счастьем, купленным недостойной сделкой с совестью…
Решившись, как мы сказали, забыть жену, Буонавентури, очертя голову бросился во все безумства. Он был молод, красив, хорошо сложен, имел благодаря герцогу, много золота, а потому мало встречал жестоких. В начале 1566 года он почти серьезно влюбился во вдову Кассандру Бонджиани.
«Эта вдова, говорит один манускрипт, – была одной из прекраснейших и развратнейших женщин своего времени; ее любовь была уже причиной смерти двух флорентийских дворян, хороших фамилий. Страсть, внушенная ею Буонавентури была так сильна, что он выражал ее совершенно явно перед всеми, не заботясь о родных своей дамы, которая, однако, принадлежала к одной из первых фамилий в городе, и к одной из самых многочисленных, потому что со своей стороны Кассандра считала не менее двенадцати племянников. Один из них, Роберто Риччи, вне себя от гнева на разврат тетки, отправился к ней сам с выговором; на другой день Буонавентури публично объявил этому Риччи, что он будет видеться с Кассандрой сколько ему заблагорассудится, и что сумеет найти средства прекратить оскорбления, одним словом, что пока она будет находиться под его покровительством, то ее родственники поступят благоразумно, оставив ее в совершенном покое».
«Роберто Риччи, – по словам того же манускрипта, – пришел в еще большую ярость и дал клятву отомстить любовнику тетки. Со дня этой ссоры Буонавентури остерегался выходить ночью один и всегда брал с собой одного из своих друзей Николя Билокчи и верхового.
Однажды ночью, возвращаясь от Строцци во дворец Питти, при входе на мост св. Троицы, он услыхал крик на незнакомом языке, которому отвечали с другого берега реки. В то же время он и его спутники были окружены дюжиной личностей. Николя Билокчи тотчас благоразумно обратился в бегство. Верховой получивший два удара по голове, и которому кричали, чтобы он спасался, последовал этому совету. Буонавентури тоже побежал по дороге, называемой Маджио, но и там была вооруженная толпа, заставившая его вернуться назад. Он бросился под портик одного дома, но двое убийц, скрывавшиеся в тени, повергли его на землю ударом ножа. Раненный Буонавентури выстрелил в одного из убийц и убил его. К несчастно этот выстрел послужил как бы сигналом. Вся шайка бросилась на него с Роберто Риччи во главе, которого Буонавентури узнал и которому, ранее своей погибели, он имел радость раскроить череп.
На другой день после смерти Буонавентури Кассандра Бонжиана была убита в постели негодяем по имени Джунтонеди Кафентино, прокравшимся через камин в спальню вдовы».
Участвовал ли Франциск Медичи, хотя косвенно, в убийстве своего шталмейстера? Одни говорят да, другие – нет. Но, вопрос этот не может особенно занимать нас.
Во всяком случае откуда бы не поразила смерть Пьетро Буонавентури, она поразила его в то время, когда честолюбие его было удовлетворено; когда он сделался богат и сравнительно могуществен.
Первая, рассказавшая Бианке подробности убийства Пьетра Буонавентури, была сеньора Мондрагоне, ее самая близкая приятельница и поверенная. Бианка молчаливо выслушала этот рассказ, не выразив ни печали, ни радости.
Только когда Мондрагоне закончила, она сказала ей:
– Благодарю вас!
И она встала и вошла в свою молельную комнату, в которой и заперлась.
«Она молится за душу умершего! – подумала испанка.– Это хорошо!.. Все таки он был ее муж…»
И со своей стороны добрая душа помолилась за Пьетро Буонавентури.
Но молилась ли Бианка Капелло? Нет. Стоя перед зеркалом, она мечтала.
Она мечтала о том, как пойдет ей великогерцогская корона.
О короне? Но ведь во Флоренции была герцогиня. Без сомнения. Она существовала с 1565 года, но о ней мало заботились!..
Франциск Медичи не любил Анну Австрийскую и до женитьбы; было бы удивительно, если бы он полюбил ее после, будучи безумно влюблен в Бианку Капелло.
Также очень странно, что только после своей свадьбы великий герцог открыто признал Бианку своей любовницей: до того времени он тщательно скрывал свою связь с ней. Но соединившись с сестрой Максимилиана II, Франциск перестал скрываться и показывался на прогулках рядом со своей любовницей, проводил у нее во дворце по целой неделе… В извинение Франциска Медичи мы должны сказать, что Анна Австрийская была самая несносная женщина в мире. Один историк сравнивает ее с кристаллизованной льдиной. Выражение оригинально и, по-видимому, справедливо. При том же Франциск Медичи в любви был игрок первостатейный, понятно, что он предпочел льдине женщину, обладавшую огненной страстностью.
«Чтобы сильнее приковать к себе своего августейшего любовника, – говорит тот же историк, – Бианка Капелло достигла искусными и остроумными изысканиями такого совершенства, что в ней, казалось, было двадцать равно обольстительных женщин. Сегодня томная, завтра живая и радостная, в это утро целомудренная и почти боязливая в сдержанных выражениях нежности, а вечером, подобно вакханке, в опьянении отдающаяся всем восторгам страсти, – как Протей способная являться во всех формах, – Бланка в одно и то же время действовала и на сердце и на чувства великого герцога, на его ум и на его душу, в одно и тоже время восхищая и изумляя его».
В 1568 году она поселилась во Флоренции в великолепном дворце – Строцци. В то время как Анна Австрийская, уединившись в своих суровых покоях палаццо Питти важно слушала чтение какой-нибудь священной книги,– Франциск Медичи, сидя рядом со своей дорогой Бианкой в изящном будуаре, или изнеженно лежа у ее ног на траве, упивался с ней любовью.
Наверное, в Строцци в один час расточалось столько же улыбок, сколько в Питти за целый год, а между тем постоянно, когда она проезжала мимо жилища Анны Австрийской, Бианка с трудом удерживала вздох. Почему? Если дворец Питти был мрачен внутри, он был также сумрачен и снаружи… Прочтите у Тэна в его путешествии в Италию; он превосходно описывает это мрачное колоссальное здание!..