Жмурки с маньяком
Шрифт:
– Как насчет наркотиков? – спросил Пименов.
– Я был в морге, где производили вскрытие, поинтересовался у экспертов: все в норме. Коллеги по работе говорят, что к концу рабочего дня Брянцев якобы почувствовал недомогание и выпил стакан шипучего аспирина – незадолго до этого он простыл и ему пришлось обратиться к врачу. У него действительно обнаружили несколько таблеток в кармане. Вчера я беседовал со вдовой. Она никогда не видела своего мужа в таком состоянии. Он был абсолютно нормальным человеком с уравновешенной психикой и здоровым сном. Брянцев никогда не употреблял да-же простого снотворного. Мой репортаж вышел уже сегодня, но Мячик требует от меня
– У меня его полная тумбочка. Пойдем, угощу.
Итак, опять аспирин… Павел снова и снова возвращается в март 1994 года.
Николай Агафонов и Игорь Брянцев перед трагедией имели при себе аспирин, оба кончили помешательством с промежутком в два дня.
Чего еще надо? Все это кричит не менее визиток с сюрпризом: Павел Мельник, репортер и хвастун. Виктор Березин и компания со своими телесными проблемами ушли на второй план – черт с ними. Может быть, он сумеет найти истинную причину гибели пассажиров самолета «Ту-154» и Игоря Брянцева. А скорее всего не только их. Для этого ему понадобится аспирин из кителя Николая Агафонова, чтобы провести независимую экспертизу через своих знакомых, и выявить по сводкам происшествий за 8 марта 1994 года – плюс-минус три дня – происшествия, наиболее сходные со случаем Игоря Брянцева.
Глава 5
Наконец-то Ложкин и Развей увидели человека, который поставлял Вадиму Барышникову новый наркотик. Вадим сам проговорился насчет второго хозяина – в тот же день, когда приятели пришли к нему во второй раз.
Барышников сразу спросил, почему они без предварительного звонка, и пропустил их в квартиру. Кроме Вадима, в комнате была его подружка. Она безучастным взглядом окинула гостей, которые сразу прошли на кухню.
Первым делом Развеев поинтересовался у хозяина, осталась ли у него глюкоза.
Вадим кивнул и полез в шкаф.
– Пару? – спросил он, доставая коробку.
– А сколько у тебя есть? – живо поинтересовался Развей.
– Ты говори, сколько будешь брать, – усмехнулся хозяин. Он успел уколоться героином, глаза блестели, его движения были неровными. – У меня много чего есть. – Барышников открыл коробку, внутри лежали шесть ампул.
– И все? – Развей умело показал на лице горькое разочарование.
– Мало, что ли? – удивился Вадим.
– Мы хотели десяток взять, компания собирается.
– Героином доберешь.
– Э нет, мы уже пообещали новый «торчок».
– Поэтому я всегда предупреждаю, чтобы звонили, – наставительно произнес Барышников. – Мне-то что, я никогда не обещаю, ученый уже.
– Слушай, Вадим, – заискивающим тоном начал Развеев, – давай договоримся. Деньги у нас есть, берем тачку, везем тебя, куда укажешь. Ты берешь товар, мы тебя везем обратно. Не хочешь светить точку, скатайся один. Призовые ампулы поимеешь с нас. Да мы еще сверху кинем. Ситуация непонятная складывается, вникни.
Барышников покачал головой.
– Не, земляки, ничего не получится. За герой съездил бы, а за глюкозой – нет. Я только два раза в неделю встречаюсь с человеком, который привозит товар в определенное место. Ни адреса, ни телефона его я не знаю. Очевидные вещи, зачем объяснять?
– Но героин-то тебе домой привозят, – сказал Ложкин. – Или ты забыл, что я тоже когда-то в твоей шкуре был: брал на реализацию, продавал.
– Тут совсем другая ситуация, мужики, –
– А когда у тебя встреча с ним? – спросил Развей.
– На днях, – ушел от ответа Вадим. – Завтра позвони, послезавтра. Может быть, за эти дни встречусь с ним.
Наутро Игорь позвонил Барышникову и как ни в чем не бывало спросил:
– Ну что, есть? Это Развей.
– Когда бы я успел-то?! – вскипел Вадим. – Завтра звони, не раньше обеда.
– Много не отдавай, двадцать штук нам оставь.
Барышников не ответил и положил трубку.
Развеев улыбнулся. Ему было тридцать два года. Как и Ложкин, Развеев сидел на «конкретных» наркотиках, пару раз лечился, ломки проходили у него не так болезненно, а может быть, оттого, что у него была какая-никакая сила воли и он не хныкал, как Ложкин, пережигал в себе, как серу, муки абстиненции, не вынося их наружу. Хотя иногда ему хотелось лезть на стену. В такие моменты он вкалывал себе в вену дистиллированную воду: десятисекундный кайф в голове, дальнейшая имитация облегчения, полнейший самообман. Но хоть на какое-то время это помогало. Затем горячая ванна, безумные глаза, бессильный скрежет зубов. И снова остаточные проявления силы воли: он не продавал вещей из дома, так, по мелочи, на вино, пиво, которые с минимальным успехом дополняли самообман.
В основном Развеев пробивался посредничеством, довольно часто он удачно становился между покупателем и продавцом наркотиков.
И вот представился случай, о котором можно было только мечтать. Это и новый продавец, и новые наркотики. Глюкоза действовала освежающе: она моментально снимала ломку и приятной теплой волной «накрывала» при повторе. Так же действует на организм морфий.
Чем дольше размышлял Развеев над глюкозой Барышникова, сравнивая ее с другими наркотическими препаратами, тем больше уверялся в том, что изготовлена она непосредственно из опия. Это легко можно было проверить, попробовав препарат на вкус: опийные алкалоиды горькие.
Но он заметил, что новый препарат действует дольше, он успокаивает, дает жить, но в то же время что-то поднимает изнутри, заставляет жестко щурить глаза. Развеев легко воспринял смерть подростка, который на его глазах подвергся унижениям, и ему хотелось вернуться в квартиру и посмотреть на обгоревший труп с тем же непривычным, до этого прятавшимся где-то внутри, жестким прищуром глаз.
Приятели до самого вечера провозились в гараже, ремонтируя старые «Жигули-копейку» Развеева, которая была порядком запущена. Последний раз хозяин садился за руль машины два года назад, иногда забывал, что у него есть машина. Вдвоем с Ложкиным они поменяли передние тормозные шланги, сменили колодки, поставили заряжаться аккумулятор.
Развей не ожидал, когда наутро сел в машину и повернул ключ зажигания, что старенький «жигуль» заведется сразу. Но мотор живо отозвался на призывы стартера и довольно заурчал.
Игорь несколько суетливо вывел машину из гаража и подмигнул Ложкину:
– Ничего, Леня, до дома Барышникова обкатаюсь.
Вадим вышел из дома без четверти пять и направился к автобусной остановке, соблюдая неписаное правило: безопаснее всего перевозить наркотики по городу в общественном транспорте. Он вышел на остановке «Проспект Космонавтов» и уверенно прошел к иномарке цвета морской волны. Он недолго находился в салоне «Понтиака», а к автобусной остановке подходил уже с полиэтиленовым пакетом в руке.