Жнец
Шрифт:
В общем — автомат жахнул, и как следствие вылетел из рук придурка. Придурок воспринял данный факт с выражением досады и совершеннейшего ужаса (как так, автомат сам по себе вылетает из рук?!), прыгнул к раритету оружейного мира и схватив его, выпустил в меня целую россыпь остроконечных пуль, держа автомат у живота, как пьяный солдат вермахта.
Он не мог промахнуться, даже если бы захотел. От меня до него было метров семь, не больше — направь ствол, и смети врага метлой калибра 7.62. Но все пули прошли мимо, ударившись в землю или прожужжав где-то возле уха. Я не знаю, как именно амулет отводит летящие в
И еще — честно сказать, я вмиг отложил здоровенную кучу кирпичей. Но этого не стыжусь. Когда в тебя садят в упор из автомата, если ты не совсем безбашенный отморозок, то…ну, здесь все понятно.
Но дальше я отреагировал так, как сам от себя не ожидал. Мгновенная вспышка ярости, заместившая такую же вспышку ужаса, и вот я уже бегу к ушлепку и с разгону сую ему кулаком в морду. Кулак у меня довольно-таки большой, вес тоже приличный, да и годы занятий боксом не прошли даром. В общем — я ему похоже что-то сломал. Или выбил. Ушлепок полетел в куст травы так, как если бы его лягнул взрослый жираф. Автомат само собой в полете он потерял, и тот остался сиротливо лежать на желто-красной африканской почве. Кстати, земля стала пожелтее, чем в самом начале моего пути по саванне. Не знаю, с чем это связано.
Из куста ушлепок уже не выбрался. Когда я уцепил автомат и проверил наличие патронов в магазине и в патроннике — в траве что-то прошуршало, как если бы сквозь заросли пронесся небольшой кабан, и больше ни одного звука оттуда не поступило.
Магазин был можно сказать наполовину полон. Или наполовину пуст? Все-таки наполовину пуст, согласно моему хреновому настроению.
Ну что же… «Теперь у меня есть автомат! Хо-хо-хо!» — как написал Брюс Уиллис в «Крепком орешке». По крайней мере теперь я не умру с голода.
Хмм…нет, это выражение ко мне не подходит. Я и без еды не умру с голода, но вот упасть от недостатка сил, дожидаясь, когда меня сожрет чертова гиена — это запросто. Теперь же — какую-нибудь тварь я все-таки подстрелю. Хмм…а чем разделывать? Ножа-то нет! Зубами рвать?
Мда…цивилизованный человек и не представляет, сколько совершенно необходимых для жизни вещей его окружает! Например — нож и соль. Где ты возьмешь их в дикой природе? Как ты разделаешь добычу, если каким-то чудом ее добудешь? Рвать от куска кровавое мясо, как дикие звери? С нашими-то бесполезными человеческими зубами, годными только для разжевывания зефира и биг-мака.
Мне даже захотелось бросить эту бесполезную железяку — чего, какого черта его тащить? Он мне все равно не нужен. Еще обвинят в краже, а мне не хочется портить отношение с местными каннибалами. Кстати — реально могут быть каннибалы! Я где-то в сети видел фотки, как во время войны между племенами в Центральной Африке эти типусы реально жарили на кострах человечину, нанизанную на шампуры! Какой-то то ли француз, то ли англичанин снимал. Брр…отвратительная картина!
Но не бросил. Все-таки я бывший военный, а потом и мент — не могу бросить оружие, да и все тут! Исправный ствол, да еще и с патронами — и швырнуть в пыль?
В общем, забросил я его на плечо (почему ремня нет, сволочи вы эдакие?!), и потащился туда, откуда недавно прибыл поверженный
Кстати, отсюда уже вела хорошо заметная, выбитая в глине узкая тропа со следами копыт и босых человеческих ног. Скоро! Скоро я выберусь к людям! Ура!
Выбрался я к людям примерно через час. Эти самые люди стояли передо мной, все в белой раскраске (от жары спасаются, что ли?! Или чтобы гаже выглядеть?), и держали в руках автоматы, нацелив их прямиком на меня. Человек двадцать, не меньше. Еще мгновение — и ушлепки начнут стрелять!
Я медленно, очень медленно снял с плеча калаш, так же медленно положил его на землю, и сел рядом, не боясь испачкать свои защищенные персональной магией светлые штаны (спасибо кикимора за подарок!). Всем своим видом я изображал миролюбие и даже покорство. И что дальше?
Раскрашенные загалдели, завопили, а потом тот, кого я «отоварил» не так давно выскочил из ряда своих сотоварищей, и с разбегу, как футболист, ударил меня ногой в лицо!
Ах ты ж мразь! Ты что, не видишь — белый человек сдался?! Гнида ты нетолерантная!
Он конечно же не попал, пролетел дальше и кувыркнулся, проехав по земле не меньше метра, но вообще-то это был прецедент. Такое спускать нельзя! Эдак каждый вдруг решит, что можно дать мне зуботычину! Никаких амулетов на то не напасешься!
Я встал, подошел к ошеломленному падением агрессору и в свою очередь врезал ему ногой по морде — только красные брызги полетели! А не будешь дурью маяться! На кого батон крошишь, гад?! Потом схватил его за башку, и сильнейшим посылом впечатал мысль о том, что причинять мне вред суть преступление, за которое он будет шибко наказан. Мне для того надо секунду, не больше — натренировался! Единственно — необходимо касаться объекта внушения. Без этого не получается. И лучше всего касаться головы, хотя можно ограничиться и любой другой частью тела.
Позади меня снова загалдели, завопили, я повернулся — эти демоны африканские трясли автоматами и вопили что-то непонятно-угрожающее, и эти их дикие танцы мне живо напомнили обычаи маори. Там встречая не очень добрых знакомых, перед началом битвы маори распевают жуткие песни, которые должны вогнать противника в состояние перманентного ужаса. В песнях живописуются кары, которые обрушатся на жалкого и трусливого гада, посмевшего заступить дорогу самому великому воину островов. А кроме песен — маори еще и строят рожи, чтобы запугать и вывести из равновесия трусливого супостата — высовывают язык как можно дальше, выпучивают глаза, принимают угрожающие позы и страшно топают и хлопают, видимо воздействуя на психику соперника еще и губительным инфразвуком. В данном случае скорее всего в ходу был ультразвук, потому что визжали эти твари почище целого стада поганых бандерлогов.
Мне надоело смотреть на придурков, и я зашагал прямиком к ним, выбрав своей целью худого мужика повыше других, который стоял в центре этой компании и судя по всему задавал тон этому бесчинству. Видимо он здесь был старшим.
И опять мои намерения были признаныугрожающими, а сам я похоже, что выглядел существом, способным наброситься на эту толпу с целью нанести им несовместимые с жизнью покусы. Ничем другим я не могу объяснить дальнейшие действия этой переходной ветви от обезьяны к человеку.