Жнец
Шрифт:
Но теперь я знаю. Я точно знаю, почему.
Она никогда больше не будет мне доверять.
Два дня пролетели незаметно. Все это время я не отвечал на звонки, пока Кроу не оказался на пороге моего дома. Он входит и садится напротив меня.
Собака сидит у меня на коленях, и он смотрит сначала на нее, а потом на меня с глупой ухмылкой на лице.
— Я ее не оставлю, — говорю я ему.
— Ну конечно, — соглашается он. — Но ты ей ужасно нравишься.
Я сажаю ее на пол и велю ей проваливать. Вместо этого она садится и кладет голову мне на ногу.
— Тебе
— Я ничего не забыл, — говорю я ему.
— Мог бы и мне лапши на уши навесить, — говорит он. — Ведь я уже два дня ничего о тебе не слышал.
— Я был очень занят.
Между нами повисает тишина, а я не могу даже взглянуть на него. Кроу знает меня лучше, чем кто-либо другой. Он не осуждает меня. И не обвиняет меня. Он всегда позволял мне быть тем, кто я есть, и никогда не просил меня измениться. Но мне все еще стыдно за то, что я сделал.
— Она в порядке, если тебе интересно, — говорит он. — Мак дважды проверяла, как она, как и я.
Я не отвечаю, но от его слов напряжение в моих мышцах немного спадает. Даже если и не должно.
— Ты, действительно, уверен, что произойдет конец света, если ты просто поговоришь с ней, Фитц?
— А что именно я должен сказать ей? — отвечаю я.
— Правду. Она могла бы понять, если бы ты дал ей шанс.
— Я и сам до сих пор этого не понимаю, — говорю я ему. — Как ты можешь быть уверен, что я способен ей чего-то объяснить?
— Во всяком случае, ты так любишь это повторять, — говорит Кроу. — Делай, как знаешь.
Он встает и направляется к двери.
— Сегодня в шесть, — говорит он. — Только не опаздывай.
Я киваю, а он замирает, положив ладонь на ручку двери.
— Думаю, тебе также будет интересно узнать, что Саша хочет уехать, когда ее мама покинет этот мир.
Смотрю на него, пытаясь осмыслить его слова. Напряжение, которое исчезло всего несколько мгновений назад, возвращается снова, а моя голова кружится от разочарования, пытаясь разобраться в этой незнакомой мне эмоции.
— Но, как ты сам сказал, нет смысла говорить об этом, — продолжает Кроу. — Но на всякий случай, если тебе все же интересно, я сказал ей "да".
ГЛАВА 10
Саша
Я нахожусь на грани между сном и бодрствованием, когда чувствую, что матрас на кровати прогибается под тяжестью моего тела. Сначала мне кажется, что я сплю. Потому что в моем затуманенном сном мозгу это единственная возможность, которую я принимаю, как милость.
Но когда я замечаю тень мужчины, нависшего надо мной, а затем его руку в перчатке, скользящую по моему рту, я пытаюсь закричать. Рука еще крепче прижимается к моему рту, и все, что я ощущаю — это вкус кожи его перчатки, пока я бьюсь под ним.
Он забирается на меня сверху и прижимает своим весом, а непрошеные слезы текут из моих глаз. Но когда он наклоняется вперед, между нами повисает его запах. Запах эля и жареных
— Ронан?
Вопрос звучит приглушенно из-за перчатки, прижимающейся к моему рту, но когда он чувствует, что я успокаиваюсь, он убирает спутанные волосы с моего лица. Теперь я могу разглядеть его глаза в тусклом свете, дикие от нахлынувших эмоций. На нем нет очков. И пиджак пропал, на нем только белоснежная рубашка, пуговицы которой туго натягиваются у него на груди. Его шея напряжена, дыхание хриплое. Он очень зол. Но я ничего не боюсь.
Я протягиваю руку и отрываю его ладонь от своего рта, чтобы я могла говорить свободно.
— Что ты здесь делаешь? — интересуюсь я. — Как ты вообще сюда попал?
Это два самых логичных вопроса, которые можно задать в данной ситуации, а не то, почему он пробирается в мою комнату, как вор, пугая меня до полусмерти. Ронан всегда ведет себя странно, и вся комичность ситуации в том, что я ожидаю от него такого поведения. Но он, как обычно, не отвечает, и я продолжаю давить на него.
— Поговори со мной, — настаиваю я. — Скажи мне, что случилось.
На самом деле, я не жду, что он ответит. Он никогда мне не отвечает. Так что на этот раз, когда он все-таки отвечает мне, сам факт этого потрясает меня до глубины души.
— Ты мне ничего не говорила, — говорит он.
В его голосе проскальзывают обвинительные нотки, с оттенком обиды и гнева.
— Что я тебе не говорила?
— Насчет Донована.
Стыд поднимается изнутри меня, и я смаргиваю слезы, качая головой. Я не хочу об этом говорить. Я не хочу пытаться объяснить логику своего поступка. Для него это всегда будет бессмысленно. Это парни, все они думают одинаково. Он обидится, если я скажу ему, что пыталась защитить его. Но альтернативный вариант еще хуже.
— Я знала, что ты сделаешь с ним, если я скажу тебе, — шепчу я. — Не думаю, что ты бы смог справиться с собой. Совсем как с Блейном.
Он спокоен и неподвижен, изучает меня своими глазами. Эти глаза заставляют меня чувствовать себя беззащитной. Как будто я не смогу спрятаться от него. Но сейчас я этого и не хочу.
— Я права, Ронан?
Молчание. Я ненавижу его молчание. Я не понимаю, почему он не может просто поговорить со мной. Почему он может говорить со всеми, кроме меня.
— Я знала, какими будут последствия, если ты его убьешь, — говорю я. — И я не могла этого допустить. Я не могла допустить, чтобы с тобой что-то случилось по моей вине. Из-за того, что ты сделал для меня.
Он даже глазом не моргнул. И не сдвинулся с места. И вообще никак не отреагировал на мое признание, если не считать всепоглощающей печали в его глазах. Это заставляет меня чувствовать, что я предала его. Он не может этого понять. Он никогда не мог понять.
— Я знаю, что ты обо мне думаешь, — пытаюсь оправдаться я. — Но я никогда не отдавала ему свое тело. Я делала вещи, которыми не горжусь, чтобы заставить его молчать. Но я просто хотела, чтобы он держал рот на замке. Я просто хотела…