Жнец

Заварелли А.

Я легко забираю трость из его рук и бью его ею. Снова, и снова, и снова, пока все, что я вижу, не становится красным. Благородного, ярко-красного, насыщенного красного оттенка крови.

***

Сколько я себя помню, женщины всегда липли к Кроу.

Даже когда мы были маленькими мальчиками в школе, девочки всегда приходили поговорить с ним. Он рассказал мне, как это работает, и попытался заставить меня тоже поговорить с ними. Но я знал, что они меня не любят.

Никто меня не любил. Кроме Кроу и его

мамочки.

Я не очень хорошо учился в школе. К тому времени, когда я, наконец, вернулся в настоящий мир, мне было уже четырнадцать. Я умел читать и писать, но ничего другого не знал. Другие дети всегда шептались, что я ненормальный. Поэтому я держался особняком. Но меня это не беспокоило.

Когда мы приехали в Штаты, Кроу предложил мне помочь найти женщину. Он сказал мне, что это очень важный обряд посвящения для мужчины. У него никогда не было постоянной женщины. Он объяснил это тем, что не хочет привязываться. Поэтому я сказал ему, что я такой же. Мне не нужно было, чтобы он нашел мне женщину, и я не хотел привязанностей.

Я следовал за Кроу всю свою жизнь. Я думал, что все идет хорошо, и я мог бы продолжать делать так всю свою оставшуюся жизнь. Но тут я увидел Сашу. Именно ее голос привлек мое внимание еще до того, как я увидел ее лицо. Обычно я не смотрел на лицо женщины, если только в этом не было необходимости. Но у Саши был нежный голос. Мне нравилось, как она говорит. Она не была громогласной, как другие женщины в «Слейнте», но всегда мягкой.

Однако в тот вечер она обслуживала столики в закусочной, где мы завтракали. Ее рука коснулась моей, когда она наполнила мою чашку кофе, и она посмотрела прямо на меня и улыбнулась. Я думаю, что большинство женщин боялись меня, и они никогда не смотрели мне в глаза. Но она посмотрела. И это не было насмешкой. Она не обращалась со мной так, как будто я был другим, и не заставляла меня чувствовать себя неловко. Мои руки дрожали, а сердце бешено колотилось. Это напомнило мне о таблетках, которые они давали нам в лагере. А я нвсем своим существом ненавидел это чувство. Ненавидел ее за то, что она снова заставила меня чувствовать себя так же. Но весь оставшийся вечер я не мог оторвать от нее глаз.

Я хотел ее.

Я никогда ничего не хотел так сильно, как ее. Она была самой красивой девушкой, которую я когда-либо видел, и мне захотелось прикоснуться к ней. В течение многих недель я не мог перестать дрочить, думая о том, как она улыбалась мне. Интересно, каково это — чувствовать ее под собой. Быть внутри нее.

Подобные мысли не приносили мне никакой пользы. Я знал, что не смогу заполучить ее. Я был убийцей. Хотя это была единственная вещь, которую я когда-либо умел, я понял, что это ненормально после того, как покинул лагерь. И Кроу объяснил, что большинству женщин это не нравится. По вполне понятным причинам мы должны были держать это в тайне. Но я не знал, как отделить себя от этого. Я только знал, как окрасить пол кровью, и делал это исключительно хорошо.

Но я не знал, как с ней заговорить. Да и о чем. Когда я представлял себе, как позволяю ей прикасаться ко мне, и то, что я должен был делать с ней, но я не знал, что именно.

В лагере было несколько женщин. Я помню, как Фаррелл говорил мне, что они шлюхи, и они были там только для того, чтобы спать с солдатами, когда им это было нужно. Он сказал, что, когда мне будет шестнадцать, я тоже буду спать с одной из них. После того, как я закончу обучение. Но я никогда этого не делал. И я никогда этого не хотел.

Но я не мог выбросить эту мысль из головы, когда увидел Сашу. Но прежде чем я успел что-то сообразить, Блейн начал хватать ее, как будто имел на это право. Прикасаться к ней и приглашать на свидание. Она отмахнулась от него, но я знал, что он настойчив. Потому что я следил за ним. Я следил и за ней.

Я не мог остановиться. Сначала я просто хотел посмотреть, где она живет. Но этого было недостаточно. Я ворвался в ее квартиру. Рылся в ее вещах. Наблюдал за ней всякий раз, когда она приходила в клуб с Блейном.

Я хотел ее. И я ненавидел себя за то, что не могу ее заполучить. Даже когда я увидел, что Блейн причиняет ей боль, и убил его, я знал, что все равно не смогу заполучить ее. Я был слишком испорчен. Она никогда не захочет меня. Убийцу. Чокнутого. Бандита. Единственное, что я умел делать, — это убивать.

Но я все равно взял ее силой. И с тех пор я никогда не переставал думать об этом. В первый раз, когда я погрузился в нее, я почувствовал себя неловко. Я был в шоке от того, как сильно нуждался в ней.

Мне не нравились эти чувства. Так что после этого я держался подальше. Но сейчас все меняется. Саша хочет уехать. Я не хочу, чтобы она уезжала, но я не могу заставить ее остаться. Я прекрасно знаю, что она ненавидит эту жизнь. Я ежедневно читаю это у нее на лице. Она хочет сбежать.

И я должен позволить ей сделать это.

Но я не хочу этого делать.

Когда я вхожу в ее квартиру сегодня вечером и вижу, что коробки упакованы, меня это бесит. Она действительно уезжает.

И теперь я знаю, что не могу ей этого позволить.

Я иду по коридору к ее спальне и вижу, что она пуста. Ее здесь нет. Мое сердце бьется так же сильно, как и тогда, когда я впервые увидел ее. Только на этот раз в этом чувстве нет ничего хорошего.

Она уезжает. А я не могу ей этого позволить.

С этой мыслью я делаю то, что презираю больше всего на свете. Я сажусь на ее кровать и пытаюсь придумать идеальную ложь. И когда я замечаю ящик в другом конце комнаты, в котором лежат ее трусики, я точно знаю, что нужно делать.

Я знаю, как заставить ее остаться.

ГЛАВА 23

Саша

Когда я прихожу в клуб на следующий вечер, то с удивлением обнаруживаю, что в VIP-зале всего несколько посетителей. Когда Лаклэн сказал, что у них будет мероприятие, я ожидала увидеть полный зал.

Я не придаю этому большого значения, потому что уверена, что скоро это место заполнится до отказа. В «Слейнте» встречи могут проводиться в любое время суток. Не было ничего необычного в том, что некоторые танцовщицы выходили на работу в четыре утра по особым случаям.