Жнец

Экзорцист

Ещё один шанс?

месяц святого Огюста Зодчего

год 973 от Великого Собора

Допрос — это всегда неприятно. Особенно, если арестанта выворачивает наизнанку не замученный рутиной стражник, а профессионал, твёрдо намеренный получить нужный ему результат. Юли — не юли, всё одно рано или поздно он выведет тебя на чистую воду. Нет, можно, конечно, запираться и не отвечать на вопросы вообще — но не советую. В этом случае придёт черёд специалиста несколько иного профиля и, вполне может статься, клещи и раскалённое железо

Именно поэтому я и не думал отмалчиваться, благо на этот раз совесть была абсолютно чиста. Но вот убедить в этом следователя никак не получалось. Ну да работа у человека такая — никому не верить. Мне и самому на его месте оказываться не раз доводилось, прекрасно представляю, каких нервов стоит не сорваться на крик или не влепить затрещину. Что ни говори, далеко не каждый может без малого сутки сдерживать себя, получая на одни и те же вопросы одни и те же ответы.

Нет — вру. Формулировки вопросов и их порядок постоянно менялся. Будь мне что скрывать, давно бы уже попался на противоречиях, да и так обходить пару скользких моментов удавалось с величайшим трудом.

— Сколько наконечников вы вывезли с острова? — делая какие-то пометки на лежавшем перед ним листе писчей бумаги, в очередной раз уточнил дознаватель.

— Двадцать семь, — скользнув взглядом по невзрачному мужчине средних лет, зажмурился я и помассировал уставшие глаза.

— Другие наконечники на острове имеются?

— Нет. — Перед отплытием я по настоянию Рауля всё же прошёлся по лесу, выискивая остававшиеся в деревьях куски проклятого металла. — Но островитяне пообещали изготовить за зиму ещё два…

— Как именно выглядели наконечники? — пропустил мою последнюю реплику мимо ушей дознаватель.

— Тёмный металл, без каких-либо следов ржавчины, довольно грубая ковка…

— То есть, в адмиралтейство вы привезли другие наконечники?

— В Адмиралтейство наконечники привёз не я.

— И тем не менее?

— Другие.

— Почему же тогда вы заявили, что "тьма слишком сильна", и захлопнули крышку сундука? — уставился на меня дознаватель, под глазами которого набухли тёмные мешки. — Как вы это объясните?

— В тот мне момент показалось неразумным объявлять во всеуслышание о пропаже наконечников, — пожал я плечами. И так потом Паре чуть не прибил, реакцию же остальных вельмож страшно было даже представить. Четвертовали бы, как пить дать — четвертовали. Без суда и следствия, прямо на месте.

— Вы с первого взгляда смогли определить, что кто-то подменил содержимое сундука?

— Да.

— Каким образом?

— Появление ржавчины. Другие размеры. Отсутствие проклятия.

— Кто-нибудь другой мог заметить подмену?

— По первым двум признакам — граф Луринга и Вильям Чесмарци. Но они в сундук заглянуть не успели.

— Кто ещё?

— По третьему признаку любой из братьев-экзорцистов. Если бы им объяснили, на что следует обратить внимание.

— Когда вы последний раз видели настоящие наконечники? — вновь взялся за перо дознаватель.

— На корабле, перед тем, как был заколочен сундук.

— Кто ещё находился с вами в тот момент?

— Граф Луринга и Вильям Чесмарци. — Все эти вопросы давно уже сидели у меня в печёнке, но выказывать своего раздражения ни в коем случае не стоило. Как бы чего не вышло. Дыбы там или игл под ногти…

— В дальнейшем кто-нибудь из вас оставался наедине с сундуком?

— Нет, мы сразу вытащили его на пирсы.

— Таким образом, вы утверждаете, что возможность подменить наконечники была только у Джоэля Янга и Грая Фокса, доверенных лиц главы надзорной коллегии Якоба Ланье?

— Я ничего такого не утверждаю. Я говорю лишь о том, что к ним в карету погрузили настоящие наконечники, а в Адмиралтейство привезли уже подделку. Как и кем был осуществлён подлог, мне неизвестно.

— Хорошо, — задумчиво уставился в потолок следователь, — если рассуждать теоретически, могли Янг и Фокс вскрыть сундук и спрятать наконечники под одеждой или в карете?

— Нет. — Выдвигать обвинения против этих господ было весьма и весьма недальновидно. Это всё равно что прилюдно в лицо Ланье плюнуть. — Я находился рядом с ними и почувствовал бы исходящие от металла эманации тьмы.

— Но пропажу наконечников вы обнаружили, лишь открыв сундук! — попытался подловить меня на противоречиях дознаватель.

— На сундук были нанесены специальные знаки, блокировавшие тьму внутри.

— Вот оно как, — почесал нос пером мужчина и неожиданно решил сменить тему: — Кто организовал нападение на брата-экзорциста во время плаванья?

— Не знаю, — совершенно искренне ответил я.

— Но какие-либо предположения у вас по этому поводу имеются?

— Вариантов немного: или Ланс, или Драгарн.

— Почему же вы не захватили агента противника живым?

— После нападения на корабле состояние моего здоровья оставляло желать лучшего. — Я невольно поморщился из-за кольнувшей макушку боли. — А на острове задержание исполнителя живым могло поставить под угрозу выполнение первоочередной задачи.

— Ясно, — вновь сделал какую-то пометку дознаватель. — И тем не менее, Драгарн или Ланс?

— Преследовавший нас корабль шёл под флагом военного флота Драгарна, но способ поддержания связи более характерен для еретиков…

В этот момент скрипнула дверь, и в комнату заглянул Малькольм Паре.

— Вы ещё не закончили? — уточнил он.

— В принципе, вопросов у меня больше нет, ваше сиятельство, — покачал головой дознаватель.

— Себастьян…

— Да? — невольно напрягся я.

— Пошли…

Я поднялся со стула и на негнущихся ногах зашагал на выход. Вряд ли, конечно, Паре меня в пыточную или на эшафот самолично сопроводить решил, но задание-то, как ни крути, провалено. За такое по голове не погладят. И от того, что не один в столь неприглядном положении оказался, ничуть не легче. Запросто козлом отпущения сделать могут. Пусть Малькольм Паре вполне довольным жизнью выглядит, расслабляться не стоит — он-то как раз сухим из воды при любом раскладе выйдет. А раз пропажа наконечников головной болью надзорной коллегии стала, ещё и в выигрыше останется.