Жнец
Шрифт:
Вот именно поэтому я парням пить и не запрещал. Ну какой может быть трезвый мародер в такую погоду? Это редкость почище доброго мытаря. А так сразу видно: хлебнули люди лиха. Как теперь… вина не хлебнуть?
— С вас пять грошей пошлины, — вернул мне подорожные документы таможенный чиновник, который, разумеется, сразу срисовал, что едем мы через границу вовсе не с пустыми руками. — Пять грошей и четыре дуката.
— А четыре дуката за что? — хмуро глянул я на него и доставать кошель спешить не стал.
— Беженцы? — вздохнул полноватый мужчина в поношенном форменном плаще и припорошенной снегом шляпе с обвисшими полями.
— Так и есть.
— Беженцами оставить? — усмехнулся чиновник и указал на караульную будку, — Или в мародеры записать? А то и в контрабандисты или еще какие душегубы…
— Пять грошей, — отсчитал я монеты, — И три марний- ских шелега.
— Это только один дукат, — моментально провел в уме нехитрые арифметические вычисления таможенник, — А я сказал — четыре.
— Откуда у нас такие деньги? — с кружкой вина в руке подошел к нему Ловкач, — Выпей лучше вина, господин хороший.
— Меньше всего меня интересует, откуда у вас деньги, — уел мошенника чиновник. — Но вот солдаты этим непременно поинтересуются, не извольте сомневаться.
— Еще три шелега, — протянул монеты я и шикнул на Ловкача: — Пшол вон отсюда, пьянь.
— И еще два дуката.
— Нам больше платить — смысла нет.
— Как так? Я гляжу, вы немало добра везете…
— За пять дукатов прямо сейчас уступлю.
От раздражения у меня прорезался нильмарский акцент, и чиновник сразу понял, что дальше торговаться не имеет никакого смысла.
— Пойдем, пропуск выпишу… — поморщился он и, спрятав монеты, зашагал кдвухэтажному зданию таможни.
Так вот и получилось, что уже через четверть часа мы спокойно пересекли границу великого герцогства, и унылая лошаденка медленно покатила нашу забитую всяким барахлом телегу по дороге на Камляйн. Вскоре постройки таможенного поста растаяли в пелене сыпавшегося с неба снега, и Ловкач все с той же кружкой вина перебрался поближе ко мне. Успевший напиться с самого утра Эдвард Рох закрылся °т колючих снежинок плащом и сейчас преспокойно дрых.
— Уныло, — отхлебнул вина Якоб Ланц. — Смотри, по обочинам совсем не тает. Заметет скоро.
— Угу, — кивнул я.
И в самом деле, среди пожухлой травы белел усыпавший землю снег. А вот дорогу развозило все больше и больше.
— Ты где, кстати, с нильмарским акцентом разговари- Вать насобачился? — Подвыпившему мошеннику захотелось поговорить, и мое мнение на этот счет его нисколько не волновало. — Не отличить ведь…
— Жил там с год, наверное. — Я протянул руку и потребовал: — Дай сюда…
— На, хлебни, — передал мне кружку Якоб и ошарашен- но уставился на выплеснутое в грязь вино. — Вот ведь…
— Поводья держи.
Я выудил из-под кучи тряпья почти опорожненный бочонок, выдернул пробку и перевернул его над бортом телеги. Вино красной струей хлынуло на дорогу, и мошенник горестно вздохнул:
— Зачем?
— Хватит пить уже. Дело надо делать.
— Это когда будет!
— Скоро. Не хватало еще, чтобы у Эда руки с похмелья дрожали.
— На постоялом дворе так и так опохмелиться придется.
— Опохмелимся, — пообещал я. — Но денег впритык, так что выпивка на тебе.
— Ну, тогда по чуть-чуть…
«Оленьи рога» мы заметили издалека. Прямо перед въездом в какой-то разросшийся вокруг дороги поселок возвышался окруженный крепкой изгородью солидный дом. Первый этаж был сложен из камня, выше начинался^руб.
— Рога, однако, — меланхолично заметил проспавшийся к этому времени Эдвард и ткнул пальцем в прибитые над воротами оленьи рога.
— Удивительно, правда? — поддел его Ловкач. — При таком-то названии?
— Иди ты, — вяло ругнулся лучник.
Со мной парни демонстративно не разговаривали. Вина им жалко, видите ли…
— На задний двор отогнать? — тут же подскочил к нам карауливший гостей парнишка лет тринадцати.
— В сарай запри. — Я кинул ему медяк и пригрозил: — И смотри, пропадет чего, не только уши оборву, но и все остальное. Под корень.
— Да ничего у нас сроду не пропадало, — не обратил на угрозу никакого внимания мальчонка.
— Не воруют, значит? — соскочил с телеги Якоб Ланц.
— Не воруют. Осень, постояльцев мало.
— Мансарды у вас, так думаю, подешевле будут? — Я запрокинул голову поглядеть на верхние этажи и, поморщившись, принялся вытирать запорошенные снегом глаза.
— Это к хозяину.
— Ну про соседей тогда даже спрашивать не будем, — кивнул Ловкач на соседний дом. — Там ведь все втридорога и постояльцы жулье сплошное. Правильно я говорю?
— Корчма это, — фыркнул забравшийся на телегу парнишка, — Готовят неплохо, а гостей разместить почти что и негде. Гостей они сами к нам отправляют.
— Баня есть у вас?
— И баня, и прачечная. И цирюльник приходит. А телегу я вашу в каретный сарай запру, там сейчас пусто.
— Лошадь напои, накорми, почисти и все такое…
Я выудил из кошеля еще пару медяков, ухватил за лямку дорожный мешок и остановился у крыльца. Но проходить внутрь не стал: подождал, пока мальчишка заведет телегу в сарай, и обошел двор. И лишь потом побежал догонять скрывшихся в доме парней.
А те к этому времени уже успели оккупировать один из столов и потягивали подогретое со специями вино.