Жнецы свободы
Шрифт:
– Не знаю. В последнюю неделю вы много времени проводите вместе, – тщетно пытаясь скрыть язвительные нотки в голосе, говорит он.
Что правда, то правда. Неделю назад Бишоп отменил парные тренировки, заменил их индивидуальными и освободил напарника от его обязанностей. Так что большую часть времени я провела наедине со своим наставником. Говорят, раньше подобного не случалось, но мне плевать. Пусть болтают, что хотят. Для меня главное – опыт.
Беру бывшего напарника за руку и слегка пожимаю его пальцы.
– Не ревнуй, – произношу с веселой ноткой в голосе. На моей памяти, это первое мгновение новой жизни, когда хочется смеяться. – Если хочешь, я могу попросить Бишопа провести с тобой пару индивидуальных тренировок. Как тебе идея?
Он выдергивает из моей ладони свои пальцы и хмуро смотрит на меня.
– Ничего смешного.
После этого заявления смеяться хочется только больше, но я держу себя в руках. Заходим в столовую, получаем еду и отправляемся по своим обычным местам. Восемь Три Восемь Три к компании других Жнецов мужчин, а я сажусь рядом с Восемь Четыре Три Два. Она всегда сидит одна.
– Привет! – здороваюсь, как всегда, первая.
– Привет, – сдержанно отвечает она, так и не подняв глаз от тарелки.
Завтракаем молча. Я уже привыкла, что она мало разговаривает. Навязываться не хочу, хотя это как посмотреть, ведь я подсаживаюсь к ней каждый раз во время завтраков, обедов и ужинов. Думаю, если бы она не хотела моей компании, то так и сказала бы. Не проходит и пяти минут, как к нашему столу подходит один из Жнецов, мы с ним особо не общались, но он всегда улыбается мне.
– Доброе утро! – сияя улыбкой говорит нам. – Не помешаю?
– Привет! Нет, мы не против компании.
По крайней мере я не против.
Он садится рядом с Восемь Четыре Три Два, и я наблюдаю, как девушка замыкается в себе больше обычного. Что происходит? Улыбка медленно сползает с моего лица. А вот на его расцветает только больше.
– Сегодня вечером мы с парнями хотим устроить небольшие посиделки. Не хотите присоединиться к нам? – спрашивает он скорее у нее, чем у нас обеих, при этом уплетая завтрак.
Девушка медленно качает головой. А я даже ответить ничего не успеваю.
– Брось, – говорит он ей. – Будет весело. Помнишь, как в прошлый раз?..
Вижу, как под столом он кладет ей руку на колено, девушка при этом каменеет. Взгляд стеклянный и направлен в никуда. Не нравится мне все это. И ей, судя по всему, тоже.
– Немедленно убери от нее руки! – твердым голосом требую я.
Он поворачивается в мою сторону, словно только что вспомнил о том, что я тоже здесь. Улыбки на лице больше нет, только удивление и легкое недовольство оттого, что его прервали.
– Что ты сказала? – спрашивает, прищурившись.
Понимаю вдруг, что все эти его улыбки и кивки были показными, вот сейчас я вижу его настоящее лицо, и оно мне не нравится.
– Убери от нее свои руки и вали отсюда. Немедленно! – как можно более спокойно говорю парню, лицо которого превращается в маску ненависти прямо на глазах.
– А то что? – нагло спрашивает он, не двигаясь с места.
– А иначе я врежу так, что тебе придется доставать свой нос из мозга, если ты, конечно, вообще выживешь после этого.
Смотрю убийственным взглядом, ни разу при этом не моргнув.
Видимо, он понимает, что я настроена серьезно, потому что встает и молча удаляется прочь. Вот же урод! Не думала, что такие бывают среди Жнецов.
– Что ты наделала? – слышу тихий шепот от девушки напротив.
Поворачиваюсь и недоверчиво смотрю на нее.
– Можешь не благодарить, – произношу холодно. – Если он тебе так неприятен, могла бы давно сама поставить его на место.
– Ты не понимаешь, он теперь не отстанет.
Девушка нервно рвет салфетку.
Как она вообще стала Жнецом и выжила в этом жестоком мире? Ума не приложу.
– Ты забываешь, что ты больше не слабая девушка. У тебя есть сила, чтобы постоять за себя!
Конечно, не мне ее учить, но я искренне не понимаю, как она допустила, чтобы кто-то делал ей плохо.
– Проблема в том, что у него тоже есть сила. – Она поднимает взгляд и смотрит мне прямо в глаза.
Безнадежность. Вот что я вижу там.
– Можно пойти к Бишопу… – предлагаю я, но она только усмехается.
– Он ненавидит женщин и помогать не станет. Мне-то уж точно.
Девушка поднимается с места и уходит, а я остаюсь сидеть. Ладно, пусть так. Но просто все это оставить я не могу. Придется разобраться самой.
Бишоп объявляется ровно в восемь тридцать, как и обещал. В столовой сразу наступает тишина.
– Как вы все знаете, – говорит он без предисловий, он вообще любит переходить сразу к делу, как я погляжу, – в середине июля в Лесах проходит празднование образования провинции. И каждый год мы едем туда, чтобы побывать на празднике и проследить за порядком. Этот год не станет исключением. Я возьму с собой отряд из двадцати Жнецов, номера которых сейчас назову. За главного здесь останется Восемь Четыре Один Один. Мы будем отсутствовать минимум три дня, надеюсь, не нужно напоминать вам про сознательность?
Бишоп скупо улыбается нам и кивает одному из Жнецов. Поверить не могу, он оставил за главного придурка, которому я угрожала расправой пять минут назад.
Рядом со мной садится Восемь Три Восемь Три и тихо говорит:
– Ты смотришь на Восемь Четыре Один Один так, словно готова его разорвать. – Перевожу на него взгляд, но ничего не отвечаю, а он продолжает. – Похоже, это у вас взаимное.
Тоже мне, удивил. Вот только когда тот придурок успел всем растрепать, что я прогнала его отсюда? Жнец, сидящий рядом, усмехается, и я спрашиваю: