Жозеф Бальзамо. Том 1
Шрифт:
— Сударь, так в дом не положено входить! — завопил швейцар, прибежавший по следу вторгнувшегося, дабы воспрепятствовать ему проникнуть еще дальше.
— Минутку, минутку, — произнес Жан Дюбарри. — Хуже, чем есть, уже не будет. Что вам угодно от графини?
И он распахнул дверь столь мощным движением руки, что вполне мог бы вышибить ворота Газы [117] .
Пришелец избежал удара дверью, отскочив назад, и тут же согнулся в поклоне.
117
Имеется в виду эпизод, описанный в Ветхом завете (Судей, XVI, 4), когда Самсон ночью выломал ворота филистимского города Газы вместе с вереями и унес их на гору.
— Сударь, — сказал он, — я хотел бы предложить свои услуги ее сиятельству графине Дюбарри, которая, как я понимаю, готовится к церемонии.
— Какого же рода услуги?
— В соответствии с моей профессией.
— А какова ваша профессия?
— Я — парикмахер.
— Вы — парикмахер! — вскричал Жан, бросаясь на шею молодому человеку. — Входите же, мой друг, входите!
— Милости просим! Милости просим! — повторяла Шон, заключая изумленного незнакомца в объятия.
— Парикмахер! — воскликнула г-жа Дюбарри, воздев руки к небу. — Парикмахер! Нет, вы ангел небесный! Сударь, вас прислал Любен?
— Меня никто не присылал. Я прочитал в газете, что ее сиятельство графиня сегодня вечером будет представляться ко двору, и подумал: «А вдруг у графини нет парикмахера? Это, конечно, невероятно, но вполне возможно». И вот я пришел.
— Как вас зовут? — уже чуть холодней спросила графиня.
— Леонар, ваше сиятельство.
— Леонар? Вы не пользуетесь известностью.
— Пока нет. Но если ваше сиятельство примет мои услуги, завтра меня будут знать все.
— Гм! Гм! — хмыкнул Жан. — Причесывать — дело весьма тонкое.
— Если ее сиятельство сомневается во мне, я ухожу, — произнес молодой человек.
— Понимаете, у нас нет времени попробовать, — объяснила Шон.
— Да незачем пробовать! — с неподдельным энтузиазмом воскликнул молодой человек, обойдя вокруг г-жи Дюбарри. — Я уже знаю, что нужно, чтобы прическа графини привлекала все взоры. Я сейчас посмотрел на ее сиятельство и придумал одну хитрость, которая, убежден, произведет великолепный эффект.
И он сделал жест, исполненный такой уверенности, что почти поколебал графиню и возродил надежду в сердцах Шон и Жана.
— Будь что будет! — промолвила графиня, покоренная самоуверенностью молодого человека, принявшего стойку впору только самому великому Любену.
— Но прежде всего мне нужно посмотреть платье ее сиятельства, чтобы подобрать соответственные украшения прически.
— Ах, платье! Мое платье! — горестно воскликнула г-жа Дюбарри, возвращенная к ужасной реальности.
Жан хлопнул себя по лбу.
— Совсем забыл! — ахнул он. — Представляете, сударь, какую подлость подстроили нам? Похитили и платье, и портниху, короче, все! Ах, Шон, дорогая Шон!
И, устав рвать на себе волосы, Жан всхлипнул.
— Шон, может, ты съездишь к ней? — предложила г-жа Дюбарри.
— А что толку? — ответила Шон. — Она же поехала к нам.
— Увы! — шепнула графиня, упав в кресло. — Зачем мне парикмахер, если нет платья?
В этот момент зазвенел колокольчик у калитки. Швейцар, боясь, как бы кто-нибудь снова не вторгся, как это только что случилось, закрылся на все засовы и запоры.
— Звонят, — сообщила г-жа Дюбарри.
Шон бросилась к окну.
— Картонка! — крикнула она.
— Картонка? — переспросила графиня. — Ее внесли?
— Да. Нет… Передали швейцару.
— Бегите, Жан! Умоляю вас, быстрее бегите!
Жан Дюбарри кубарем скатился с лестницы, раскидал лакеев и вырвал картонку из рук швейцара.
Шон наблюдала за ним из окна.
Жан открыл крышку, сунул в картонку руку и издал ликующий вопль.
В картонке лежало платье из китайского атласа, украшенное искусственными цветами и кружевами несметной цены.
— Платье! Платье! — кричала Шон, хлопая в ладоши.
— Платье! — повторила г-жа Дюбарри, чуть не лишившись чувств от радости, точь-в-точь как совсем недавно от горя.
— Говори, скотина, кто тебе вручил картонку? — допытывался Жан у швейцара.
— Женщина, сударь.
— Какая женщина?
— Я ее не знаю.
— Куда она подевалась?
— Сударь, она сунула мне картонку в калитку, крикнула: «Для графини!» — села в кабриолет, в котором приехала, и кони с места взяли в галоп.
— Ну ладно, — сказал Жан. — Платье есть, а это главное.
— Жан, поднимайтесь! — крикнула ему Шон. — Сестра умирает от нетерпения.
— Берите! — сказал Жан. — Разглядывайте, любуйтесь, восхищайтесь тем, что нам ниспослано небом.
— Но оно не подойдет мне и не может подойти: оно сшито не на меня. Господи! Какое несчастье! Кстати, оно прелестно.
Шон быстрехонько сняла мерку.
— Длина та же, — сообщила она, — и тот же объем талии.
— Восхитительная ткань! — воскликнул Жан Дюбарри.
— Невероятно! — заявила Шон.
— Это ужасно! — бросила графиня.
— Совсем напротив, — не согласился Жан. — Это доказывает, что у вас наряду с жестокими врагами есть и преданные друзья.