Жозеф Бальзамо. Том 1
Шрифт:
Появился король. Все смолкло, и в наступившей тишине часы пробили десять: настало время торжественной церемонии. Многочисленные придворные окружили его величество. Там было более пяти десятков дворян, которые и не думали клясться, что не придут на представление; вероятно, по этой причине все они и присутствовали.
Первым делом король обратил внимание на то, что в этом блестящем собрании недостает г-жи де Граммон, г-жи де Гемене и г-жи д'Эгмонт.
Он приблизился к г-ну де Шуазелю, который
— Я что-то не вижу герцогини де Граммон, — заметил король.
— Государь, — отвечал г-н де Шуазель, — моя сестра больна и просила меня засвидетельствовать вашему величеству свое глубочайшее почтение.
— Тем хуже! — проронил король, повернувшись спиной к г-ну де Шуазелю.
При этом он оказался лицом к лицу с принцем де Гемене.
— А где же госпожа принцесса де Гемене? — поинтересовался он. — Вы не привезли ее, принц?
— Не мог, государь: принцесса нездорова. Я заехал за ней, но нашел ее в постели.
— Что ж, тем хуже, тем хуже! — произнес король. — А вот и маршал. Добрый вечер, герцог.
— Государь… — промолвил старый царедворец, с юношеской гибкостью склоняясь в поклоне.
— Вы-то, как вижу, не заболели, — произнес король достаточно громко, чтобы г-н де Шуазель и г-н де Гемене его слышали.
— Государь, всякий раз, когда я могу иметь счастье лицезреть ваше величество, — отвечал герцог де Ришелье, — я чувствую себя превосходно.
— Но где же ваша дочь, госпожа д'Эгмонт? — осведомился король, оглядываясь по сторонам. — Почему я ее не замечаю?
Видя, что окружающие прислушиваются, герцог напустил на себя глубокую печаль:
— Увы, государь, как раз нынче вечером моя бедная дочь, к своему величайшему огорчению, лишена возможности почтительно засвидетельствовать вашему величеству верноподданнические чувства. Она больна, государь, очень больна…—
— Тем хуже! — отвечал король. — Если уж больна госпожа д'Эгмонт, отличающаяся самым крепким во Франции здоровьем… Тем хуже, тем хуже!
И король отвернулся от герцога де Ришелье, как до того от г-на де Шуазеля и г-на де Гемене.
Затем он обошел салон, причем особенно любезно приветствовал г-жу де Мирпуа, которая, похоже, чувствовала себя несколько неловко.
— Вот цена предательства, — шепнул ей на ухо маршал, — завтра вас осыплют почестями, а что-то будет с нами… Страшно подумать!
И герцог испустил вздох.
— Но по-моему, герцог, вы и сами, придя сюда, поступили по отношению к Шуазелям не слишком великодушно. А ведь вы клялись…
— Только за дочь, госпожа де Мирпуа, за мою бедняжку Септиманию! И вот она попала в немилость по причине своей чрезмерной верности.
— Собственному отцу! — заметила г-жа де Мирпуа.
Герцог притворился, что не расслышал ответа, который можно было расценивать как колкость.
— Не находите ли вы, сударыня, — спросил он, — что король не в духе?
— Еще бы! У него есть на то причины.
— Что вы имеете в виду?
— Уже четверть одиннадцатого.
— В самом деле, а графини нет. Послушайте, сударыня. Знаете, что я вам скажу?
— Говорите.
— У меня есть одно опасение.
— Какое?
— Не приключилось ли с бедной графиней какой-нибудь незадачи? Быть может, вам об этом что-нибудь известно?
— Мне? Откуда же?
— Ну, вы ведь с головой ушли в заговор.
— Что ж, — отвечала г-жа де Мирпуа, — между нами говоря, я и сама питаю опасения.
— Наша любезная герцогиня — опасный враг: подобно парфянам, она и при отступлении пускает стрелы, а сейчас ей пришлось отступить. Посмотрите, как тревожится господин де Шуазель, хоть и пытается изо всех сил казаться спокойным: он ни минуты не стоит на месте и не сводит глаз с короля. Неужто они что-то замыслили? Признайтесь!
— Я ничего не знаю, герцог, но полностью согласна с вами.
— Чего они этим добьются?
— Опоздания, дорогой герцог, а вы же знаете пословицу: «Кто поздно пришел, тому мосол». Завтра может случиться нечто непредвиденное, и тогда представление отложится до второго пришествия. Возможно, дофина прибудет в Компьень не через четыре дня, а завтра. Вероятно, они захотели выиграть завтрашний день.
— А знаете, сударыня, ваша сказочка, по-моему, весьма смахивает на правду. Графиня все не едет, черт побери!
— А король теряет терпение, видите?
— Он уже в третий раз подходит к окну. Король явно обеспокоен.
— Ну, скоро ему станет еще хуже.
— Почему?
— Так вот слушайте. Сейчас двадцать минут одиннадцатого.
— Да.
— И теперь я могу вам все рассказать.
— Я весь внимание.
Г-жа де Мирпуа оглянулась и прошептала:
— Знайте, она не приедет.
— О Господи, сударыня, что вы говорите! Но это же невообразимый скандал!
— Преступление, герцог, преступление, повод к судебному разбирательству, и нешуточному. Я знаю из верных рук, что там затеяно Бог весть что: и похищение, и грабеж, и даже, если угодно, оскорбление величества. Шуазели поставили на карту все.
— Очень неразумно с их стороны.
— Что поделаешь! Их ослепляют страсти.
— Вот, сударыня, преимущество таких людей, как мы, кто не ослеплен страстями: мы по крайней мере не теряем способности ясно видеть.
— Смотрите-ка, король опять подходит к окну.