Жозеф Бальзамо. Том 1
Шрифт:
— Черт побери! — воскликнул король. — До чего нынче великолепен Самор!
Негритенок с довольным видом остановился перед зеркалом.
— Государь, он хочет попросить ваше величество об одной милости.
— Сударыня, — возразил Людовик XV, улыбаясь со всей мыслимой благосклонностью, — по-моему, ваш Самор чересчур тщеславен.
— Почему же, государь?
— Потому, что вы уже даровали ему самую большую милость, какой он мог бы пожелать.
— Какую же?
— Ту же, что и мне.
— Я не понимаю, государь.
— Вы превратили его в своего раба.
Г-н де Сартин поклонился, улыбаясь и кусая себе губы.
— Ах, вы неподражаемы, государь! — воскликнула графиня.
Потом, пригнувшись к самому его уху, она шепнула:
— Король, я тебя обожаю.
Людовик в свой черед улыбнулся.
— Ну ладно, чего вы хотите для Самора? — спросил он.
— Награды за долгую и тяжкую службу.
— Ему же двенадцать лет.
— За его грядущую долгую и тяжкую службу.
— Вот как?
— Именно так, государь; мне кажется, что мы довольно уже вознаградили его за предыдущую службу, и пришла пора вознаградить его за будущее; тогда можно будет рассчитывать, что он не отплатит нам неблагодарностью.
— Прекрасная мысль! — изрек король. — А что вы об этом думаете, господин де Сартин?
— Всякая преданность должна быть выгодна, государь, поэтому я поддерживаю слова графини.
— Ну что ж, графиня, чего вы просите для Самора?
— Государь, знаете ли вы мои павильон в Люсьенне?
— Я только слышал о нем.
— Сами виноваты: я сто раз вас туда приглашала.
— Вы же знаете этикет, дорогая графиня: король, если он не путешествует, может ночевать только в одном из королевских замков.
— Вот об этой милости я и хочу вас попросить. Мы провозгласим Люсьенну королевским замком и назначим Самора его губернатором.
— Это будет выглядеть пародией, графиня.
— Вы знаете, государь, как я обожаю пародии.
— Но другие губернаторы подымут крик.
— Пускай себе кричат.
— Причем на сей раз они будут правы.
— Тем лучше: они уже столько раз кричали попусту. Самор, на колени! Благодарите его величество.
— А за что? — осведомился Людовик XV.
Негритенок опустился на колени.
— За награду, которую он вам пожаловал, дозволив носить шлейф моего платья и приводить этим в ярость придворных рутинеров и святош.
— В самом деле, — изрек Людовик XV, — он безобразен.
И король расхохотался.
— Встаньте, Самор, — сказала графиня, — вы назначены.
— Но право же, сударыня…
— Я сама берусь разослать письма, патенты, позаботиться о съестных припасах, это все мое дело. А ваше дело, государь, заключается в том, чтобы теперь, когда вы не нарушаете никаких установлений, приехать в Люсьенну. С нынешнего дня, мой король, у вас на один замок больше.
— Существует ли способ отказать ей в чем-нибудь?
— Может быть, и существует, но его никто еще не нашел.
— А если его все-таки найдут, государь, ручаюсь в одном: это великое открытие совершит господин де Сартин.
— Что вы имеете в виду, сударыня? — осведомился дрожащий начальник полиции.
— Вообразите, государь, вот уже три месяца я прошу господина де Сартина об одной вещи, и прошу безуспешно.
— И что же это за вещь? — поинтересовался король.
— О, уж он-то знает!
— Сударыня, клянусь вам…
— Она в пределах его возможностей? — спросил король.
— Вполне в его возможностях или возможностях его преемника.
— Сударыня, — вскричал г-н де Сартин, — вы вселяете в меня серьезную тревогу.
— Чего вы у него просите?
— Найти мне колдуна.
Г-н де Сартин перевел дух.
— Чтобы его сжечь? — полюбопытствовал король. — Сейчас еще слишком жарко, подождите зимы.
— Нет, государь, чтобы вручить ему золотую магическую палочку.
— По-видимому, графиня, он предсказал вам несчастье, а оно не сбылось?
— Напротив, государь, он предсказал мне счастье, и все исполнилось.
— Исполнилось точь-в-точь так, как было предсказано?
— Или почти так.
— Расскажите, графиня, — усаживаясь поглубже в кресло, произнес Людовик XV тоном человека, который решил рискнуть, не зная еще, что его ждет — развлечение или скука.
— Охотно, государь, но за вами половина вознаграждения.
— Если понадобится, возьму на себя все целиком.
— В добрый час, это по-королевски.
— Я слушаю.
— Я готова. Жила-была на свете…
— Начинается, как сказка про фей.
— Это и будет такая сказка.
— Тем лучше: обожаю чародеев.
— Вы в этом деле не судья: вы лицо заинтересованное. Итак, жила-была на свете бедная девушка, у которой в те времена не было ни пажей, ни кареты, ни негритенка, ни попугая, ни обезьянки.