Жребий некроманта 2
Шрифт:
— Лиховцев, сюда! Помоги! Озолочу! Помоги!
Маг жизни услышал его и нервно посмотрел на Щербина. Тот нехотя кивнул седой головой. И тогда Лиховцев в качестве следующего пациента выбрал именно исходящего криками Натана.
А я презрительно фыркнул и с волнением посмотрел на сражение, продолжающееся возле подножия холма. Обе армии значительно уменьшились. Мертвяки лишились двух Костяных драконов, но один уже почти прорвал сопротивление пехоты. Ещё чуть-чуть и он выйдет в тыл солдат, ведя за собой нежить. А там и до окружения недалеко. Эх, туда бы сейчас сильного мага… некроманта…
Глава 24
Пока я, скрипя зубами от бессилия, наблюдал за тем, как нежить теснит пехоту, командование армией решило ввести в бой свежие силы. Правда, они были не такие уж свежие. Я разглядел порванные шинели и кровь на лицах тех, кто спускался с холма. Похоже, птицы и с них собрали кровавую дань. И сейчас резерв в виде пары тысяч воинов отчаянно трусил, не желая соваться в мясорубку под холмом. Я прекрасно понимал этих людей. Инстинкт выживания настойчиво твердил им, что впереди смерть, страшная смерть — когда ты, ещё будучи в сознании, чувствуешь, как в твою плоть впиваются десятки челюстей с жёлтыми зубами. К тому же этих солдат не захватил раж битвы. Они всё это время наблюдали за сражением с холма, не предпринимая никаких действий. И видели, как нежить беспощадно разрывает людей, выдирает сердца и выпускает кишки. Тут немудрено было покрыться мурашками от ужаса.
Благо, офицеры, размахивая рунными саблями, сумели заставить резерв пойти в бой. Они скатились с холма и бросились на нежить с дикими, отчаянными криками, точно никто из них уже не верил в то, что выживет в этом хороводе войны. И что самое страшное для меня я заметил среди свежих сил герб Савёлова. Там Илья! Он в этих жерновах, перемалывающих человеческие жизни, словно зёрна!
Я почувствовал, как сердце ускорило свой бег, во рту появился привкус тлена и со всех ног побежал к Щербину, дабы тот дал мне позволение покинуть позиции батареи и присоединиться к битве под холмом. Меня сейчас больше волновала жизнь Ильи, чем моя собственная.
Но мне не пришлось ни о чём просить старшего мага. Неожиданно примчался взмыленный посыльный от подполковника, вытер раскрасневшееся, потное лицо и сообщил, что пришёл приказ отправить в сражение половину личного состава батареи. Я тут же вызвался добровольцем. Щербин, играя желваками, едва не протыкающими морщинистую кожу, тоже пожелал присоединиться к тем, кто отправится в бой. Даже Лев рьяно заявил, что готов послужить Родине, хотя его правый глаз был скрыт окровавленным бинтом. Зато уцелевшее око парня сверкало так, что от него можно было прикуривать. И он презрительно посмотрел им на Натана. Лиховцев подлечил его, и барон вполне мог магичить, но он предпочёл, сгорбившись, сидеть на ящике и делать вид, что ничего не замечает и вообще очень сильно погружен в свои мысли.
Тогда появившийся подполковник с забинтованной головой торопливо выбрал среди угрюмых солдат наиболее боеспособных и отправил их вместе с магами, двумя подпоручиками и капитаном к подножию холма.
Я в числе прочих побежал по глубокому снегу, путаясь в полах длинной шинели и с отчаянием наблюдая за сражением. У людей дела шли отвратительно. Резерв не помог. Хотя один из двух оставшихся Костяных драконов был всё-таки закидан гранатами, но вот другой — разрезал обессиленную пехоту пополам и вывел в тыл несколько сотен единиц нежити. И вот как раз мы-то и были посланы, чтобы устранить этот прорыв.
Благо, командование помимо нас, отправило в бой и других номинальных артиллеристов, среди коих были маги и офицеры с рунным оружием. Кажется, на алтарь победы уже было положено всё, что можно. На холме осталось совсем мало людей. Значит, от нас зависит, кто победит в этом пиршестве смерти.
И спустя пару десятков секунд мы с дистанции атаковали нежить. Солдаты с белыми от страха лицами, но упорно стиснутыми зубами, принялись стрелять из винтовок. Их сухой треск вплёлся в звуки общего дьявольского оркестра. А я и другие маги — стали швырять заклятия в приближающихся мертвецов. Но, к сожалению, только у меня был полный резерв, подпитываемый кошачьими головами. Остальные маги не могли похвастаться такими аккумуляторами. И я впервые в жизни увидел, как человек умер от перенапряжения магического резерва. Вероятно, Щербин знал на что шёл. Я видел краем глаза, как он облегчённо выдыхает после каждого вызванного заклятия, словно несчастный, идущий по минному полю. Но в какой-то момент лицо старого мага посерело, а затем стало чернеть, на нём проступила сетка синих жилок, морщины заострились, а глаза опустели. Он недвижимо простоял пару мгновений, а затем молча упал в снег. И его навсегда потухший взгляд уставился в синее, равнодушное небо, по которому до сих пор плыли пороховые облачка. Так погиб Анатоль Алексеевич Щербин, отдавший этой битве всего себя.
Но у меня не было времени даже на сострадание. Нежить налетела на первые ряды нашего отряда. Кто-то дрогнул и побежал, истошно вопя во всю глотку:
— Не хочу!.. Не буду!.. Пустите меня домой!
На его спину тотчас обрушился драугр и одним сильным ударом сломал позвоночник несчастного. Солдат конвульсивно дёрнулся, широко раскрыл небесно-голубые глаза и упал мне под ноги. Я взмахнул саблей и отрубил его голову, как учил Щербин. А затем накинул на себя универсальную защиту Рябова и продолжил вызывать Массовое упокоение. Оно было самым действенным заклятием из моего арсенала. Никакие другие не годились для этой битвы. Тень смерти — не сделает меня для нежити невидимым, потому что я использую боевые заклятия, уничтожающие мертвецов. Контроль Морисса — бесполезен, ведь подчинившуюся мне нежить в этой свалке забьют мои же сотоварищи. Вот и выходило, что эффективнее всего было тратить силу на Массовое упокоение. Оно здорово проявляло себя, сделав меня центром сопротивления остаткам армии нежити. Яростно сражающиеся солдаты окружили меня плотным кольцом, не давая мертвецам возможности прорваться ко мне. А я безостановочно магичил, чувствуя, что мои руки начинают дрожать от напряжения, а солнечное сплетение болеть. Кошачьи головы быстро иссякали. А я рыскал лихорадочным взглядом по сторонам, пытаясь отыскать Илью. Но никак его не находил. Господи, сделай так, чтобы он выжил, молю! Не за себя прошу, за брата!
Между тем мой отряд уже прорвался в самое сердце битвы, став оплотом борьбы против нежити. И тут мой измождённый мозг автоматически подметил различие между теми, кто недавно вступил в сражение и теми, кто с первых секунд бился с нежитью. Первые дрались с надеждой победить, а вторые будто потеряли всякий рассудок. Они сражались с безумными глазами, не чуя ран.
Я мельком заметил человека в разорванной шинели, с торчащими из глубокого пореза рёбрами и всклокоченными слипшимися от крови волосами. Посеревший от усталости, он плакал навзрыд и орудовал топором, не делая различий между нежитью и солдатами. Мы обходили стороной таких воинов, принимая в свой отряд сохранивших рассудок бойцов. Но Ильи среди них не было. Зато вокруг мелькали оскаленные рты личей, зомби, драугров и окровавленные пасти адских псов. К счастью, мы потихоньку «переваривали их», продвигаясь дальше по окрашенной в красный цвет воде, когда-то бывшей снегом.
Вот только кошачьи головы стремительно пустели, и вскоре они рассыпались невесомым прахом. Всё, мой резерв был исчерпан.
Я устало остановился, вытер лоб, покрытый бисеринками пота, и попытался сглотнуть слюну. Но её не оказалось во рту. Там был лишь привкус крови. Боже, как же хочется пить! А ещё лучше упасть и больше не вставать! Я выдохся до такой степени, что даже смерть уже не страшила меня.
Крики людей и шум битвы вяло проникали в мои уши, будто бы набитые ватой. А расфокусированный взор с трудом сконцентрировался на последнем, четвёртом Костяном драконе. Он точно гигантская газонокосилка уничтожал солдат, будто они были свежей, сочной травой. На его рогах оказались насажены трое отчаянно верещащих бойцов с лицами, искажёнными гримасами животного ужаса. Из пасти твари свисали ошмётки человеческой плоти, а вся башка была густо покрыта красными разводами.
Костяной дракон неожиданно посмотрел зелёными, магическими глазами прямо на меня. И мне показалось, что вся эта грандиозная битва свелась к финальному противостоянию юного некроманта и чудовища из Преисподней. Если я завалю его, то люди победят. И кажется, не только я так посчитал. Солдаты вдруг стали с кипучей надеждой поглядывать на меня, точно я Христос, пришедший их спасти.
Я хотел произнести что-то эпичное, но из горла вылетел лишь приглушённый хрип. Ладно, и этого хватит. Но хватит ли моего резерва? Я едва стоял на ногах. В груди болезненно пульсировала пустота. А если и бить эту тварь, то чем-то максимально убойным. В моей магической книге почти каждое заклятие было написано по три раза. Зачем? Да потому что в отличие от пергамента, в книге уже нельзя было изменить руны, отвечающие за силу заклятия. Так что я записал в книгу одно и то же заклятие минимальной силы, средней и максимальной. И вот сейчас мне с трудом удалось навести взгляд на самый убойный Контроль Морриса, выведенный на странице. Ну а что ещё? Все остальные заклятия были для Костяного дракона, что слону дробинка, а из Массового упокоения лишь одна струйка тумана устремилась бы к дракону. Тот даже не почувствует ее. Так или иначе, мне придётся рискнуть жизнью и всему вложиться в магию. Авось, меня не постигнет трагическая участь Щербина. И этого заклятия хватит для того, чтобы остановить дракона. Он ведь не непобедимый дьявол. Он просто дьявол, который вполне уязвим. Я сумел подметить, что солдаты изрядно потрепали его. В черепе зияли отверстия от пуль, в лопатке засели осколки снарядов, а на передней лапе красовалась трещина. Ну, что ж… к барьеру.