Жребий некроманта 2
Шрифт:
Я же всё это время ехал в кузове грузовика с другими ранеными, постепенно приходил в себя и жадно ловил любые новости, идущие из столицы. Как там Император? Но информация была противоречивой. То ли государя убили, то ли он успел скрыться. Да и не только он скрылся, но и его близкие родственники. И непонятно было, кто на него напал, где и как. Но одно оказалось известно достоверно — Императора во дворце нет, и никто не может его найти. Чёрт.
У меня по поводу всей это ситуации уже имелись кое-какие мрачные мыслишки, но я не выражал их вслух. Даже Илья не знал, какие выводы я сделал. А они меня совсем не радовали. Как не обрадовало и приглашение на ужин. Мне его торжественно вручил молодой лейтенант, когда я сидел на лавке возле бревенчатого дома, в котором меня разместили вместе со Львом, Натаном и Лиховцевым. Лейтенант восторженно смотрел на меня, точно видел перед собой своего кумира. А я благодарно кивнул заулыбавшемуся пареньку и хмуро взглянул на приглашение, поблескивающее чернилами в отблесках красного заката. В нём говорилось, что меня в числе прочих героев битвы на Безымянном поле, зазывают вкусно покушать вместе с князем Корсаковым.
Я нахмурился, прекрасно помня, кому может служить батя Анастасии и даже его победа над армией Повелителя ничего не меняет. Мой изощрённый мозг был уверен в том, что на самом верху плетутся зубодробительные интриги, которые касались и меня. Но я не мог отказаться посетить ужин, так что согласно кивнул. И лейтенант тотчас исчез в хитросплетениях кривых переулков, оглашаемых недовольным собачьим лаем.
Да и мне надо идти, хотя бы физиономию стоит побрить перед тем, как появиться на ужине. Я уже хотел встать с лавки, но из-за сугроба появилась любопытная физиономия Льва. Он небрежно поправил повязку на глазу, прижопился рядом со мной и без стеснения выдал:
— Я тут через окно заметил лейтенанта. Чего он приходил, Иван?
— Передал приказ. В генералы вас хотят произвести, сударь, — с усмешкой сказал я, поплотнее запахнув расстёгнутую на груди шинель.
— Тю! — отмахнулся он и весело хохотнул. — Это вас надо в генералы. Кругом только и слышно об Иване Корбутове. Барон Натан лютой завистью исходит, а Лиховцев всем и каждому говорит, что изволит служить с вами в одной батарее.
— А вы что говорите, Лев?
— А я говорю, что мы добрые друзья, — лихо сказал парень и подкрутил воображаемый ус. — Мне сразу же стопочку наливают и горячо расспрашивают о вас. Авось мне и в столице пригодится знакомство с вами. Вы же не против, что я слегка приукрашиваю глубину нашего знакомства?
— Я-то, конечно, не против, сударь. Да только вам может аукнуться такое знакомство, — совершенно серьёзно заметил я, искоса посмотрев на парня. Но тот лишь улыбнулся, явно пропустив мои слова мимо ушей, торчащих из-под шапки с двухглавым медным орлом.
После этого мы ещё пару минут поговорили о всяких пустяках. А затем я зашёл в дом и привёл себя в относительный порядок, чуя недобрый взгляд Натана и заискивающий Лиховцева. Благо, мне недолго пришлось терпеть их обоих. За мной вскоре прибыли сани. Я выскочил из дома и плюхнулся на покрытое медвежьей шкурой сиденье. Тотчас восседавший на козлах мужичок в тулупе дёрнул поводья, после чего пара гнедых лошадей, потянула сани в сторону центра города. Полозья заскользили по слежавшемуся снегу. И мимо нас стали проплывать бревенчатые дома и покосившиеся заборы, на которых восседали важные коты. В воздухе пахло навозом и дымом, поднимающимся из печных труб.
Меня же разбирало волнение и не только перед грядущим ужином. Я снял перчатку с правой руки и внимательно посмотрел на неё. Кожа приобрела серый, землистый цвет и стала шероховатой. Ногти тоже посерели. А чувствительность сильно упала. Что же с ней произошло? Рука такой стала после битвы. Возможно, её как-то повредило то количество энергии, которое я вобрал через неё из кошачьих голов? Ничем иным я не мог объяснить её преображение. Хорошо хоть она функционировала. Но в столице мне надо будет обязательно посетить какого-нибудь не очень болтливого мага жизни, а то мало ли что…
Пока же сани остановились возле трёхэтажного серого прямоугольного дома, похожего на мою бывшую школу. Кажись, здесь живёт местный градоначальник или какой-то другой важный чин. Я покинул сани и тотчас оказался перед вежливым слугой в застиранной ливрее. Он со всем почтением, на которое только был способен, повёл меня по коридорам особняка, заполненного людьми в военной форме. Их сапоги безжалостно топтали ковровые дорожки, курительные трубки насыщали воздух запахом табака, а громкие голоса отражались от стен и высоких потолков. Многие из них узнавали меня и встречали кивками или рукопожатиями. Я же всем вежливо улыбался.
Попутно я подметил, что внутреннее убранство дома пестрело разнообразными архитектурными стилями. Похоже, хозяин не особо разбирался в том, что сочетается, а что — нет, и тащил в особняк всё, что было модно. Ну, справедливости ради стоит сказать, что так делали многие провинциальные дворяне.
Между тем слуга привёл меня в большой зал и усадил за длинный стол, уставленный простыми, но сытными блюдами: жареными куропатками, запечёнными до хрустящей золотистой корочки поросятами, ноздреватым сыром, свежеиспеченным хлебом, бобами в соусе. И, конечно же, тут были графины с вином.
Помимо меня за столом сидело человек шестьдесят. И все они имели на мундирах офицерские эполеты. Притом что большая часть эполетов принадлежала высшим чинам армии. Был тут и подполковник Фёдоров. Он сидел ближе, чем я, к пока ещё пустующему стулу Корсакова, который, естественно, находился во главе стола.
Видимо, князь собрал здесь весь цвет потрёпанного войска. Интересно, интересно. Что задумал Корсаков? Почему не в столице затеял этот ужин?
Неожиданно среди шепотков переговаривающихся офицеров раздался грустный музыкальный голос:
— Сударь Корбутов!
Я повернул голову и увидел осунувшиеся лицо графа Баранцовского. Он сидел через несколько человек от меня, наклонив корпус над столом, дабы видеть мою физиономию. И смотрел парень отнюдь не холодно или со злостью. Нет, в его глазах царила какая-то обречённость и тоска. И я практически сразу понял, что вызвало эти чувства. Левый рукав графа оказался пуст по самый локоть. Оказывается, он в бою потерял часть руки.
Баранцовский увидел, куда был направлен мой взгляд, и, дёрнув щекой, невесело сказал:
— Адский пёс, будь он неладен. Но маги жизни призывают меня не отчаиваться. Вроде как лет за пять они смогут отрастить мне новую руку.
— Я всей душой буду надеяться, что это произойдёт раньше, сударь, — с натянутой улыбкой произнёс я и заработал одобрительные взгляды соседей.
Баранцовский же благодарно кивнул мне и хотел что-то спросить, но тут в зал уверенным шагом вошёл подтянутый, энергичный Корсаков, облачённый в парадный мундир с гроздью медалей и орденов. Офицеры поспешно подняли со стульев свои седалища и вытянулись во фрунт. Все голоса стихли.