Жребий принцессы

Тарр Джудит

Стена показалась раньше, чем ожидал Сареван. При бледном свете Великой Луны он медленно пошел вдоль нее, стараясь нащупать камень, который при нажатии должен был уйти в глубь стены. То ли он остался за его спиной, то ли был далеко впереди…

Наконец камень поддался, и раздался треск. В стене открылся туннель чуть выше человеческого роста и немного шире. Войдя в него, Сареван даже не пригнулся. Хирел без труда последовал за ним, держась за его ремень.

Еще один камень, еще одна дверь. И вот они уже стоят на открытой равнине, и ветер бьет им в лицо. Сареван пил его жадными глотками. Хирела вырвало на траву.

Он

ни за что не позволит Саревану нести себя. Его сопротивление было тихим, но яростным, он дрожал и задыхался, пока Сареван не встряхнул его, чтобы успокоить. — Ты попусту тратишь время, черт возьми! Поднимайся! — Я не… — задохнулся Хирел. — Я… мне надо было убедиться… Я убедился. Поставь меня на землю!

Он пошел сам, хотя и позволил Саревану поддерживать себя. Идти пришлось не так уж и долго: может, тысячу мер человеческого роста, может, больше, может, меньше. Наконец они увидели холм, небольшую рощицу и разваливающийся сарай. В сарае их ждал Шатри с Брегаланом, полосатой кобылой зхил'ари и каким-то костлявым песочного цвета существом с уродливой головой и блестящими дикими глазами, нагруженным седельными сумками.

— Нет, — сказал Сареван. — Нет, Шатри. Оруженосец даже не опустил глаз.

— Твой отец сказал мне, мой господин: что бы ты ни делал, я должен оставаться с тобой. — Ты его человек или мой?

— Конечно, твой, мой принц. Я всей душой принадлежу тебе. Но ведь он император.

И это, судя по тону юноши, являлось неоспоримым аргументом. Сареван вздохнул, готовый к дальнейшему спору.

Внезапно желтая кобыла фыркнула и принялась вращать глазами. Источник ее беспокойства вынырнул из полумрака, тихонько рыча. Кони заволновались, лишь один Брегалан хранил спокойствие: он помнил Юлана с тех пор, когда еще был жеребенком. Огромный кот обошел замершего Шатри, приблизился к Саревану и замурлыкал.

— Отправляйся назад, — приказал Сареван Шатри. — Я жрец, совершающий свое странствие. Я могу обойтись без слуги и оруженосца. — Но, мой господин…

— Приказываю тебе именем Аварьяна, — сказал неумолимый Сареван, — и именем его жрецов. Иди. — Мой господин! Сареван повернулся к нему спиной и вскочил в седло.

— Мой господин, — умоляюще произнес мальчик. Брегалан подался вбок, но не сделал ни шага вперед. Сареван не повернул головы.

В темноте холодно и спокойно прозвучал голос Хирела: — Ты нужен твоему господину здесь, чтобы скрыть его отсутствие и отвлечь погоню. Он доверяет тебе эту самую трудную из задач. Неужели ты не оправдаешь его доверия? Воцарилась тишина, которую нарушил Шатри. — Мой господин, — заговорил он, вцепившись в колено Саревана. — Мой господин, я… ты никогда… я и не думал…

— Я тоже, — признался Сареван, взглянув на Хирела. — Даже если ты не думал, то все же можешь это сделать. Шатри вскинул голову.

— Могу… мой господин, — добавил он с опозданием, рванулся было прочь, вернулся и с достоинством поклонился, упав на одно колено и сложив ладони вместе. Глаза его загорелись гордым огнем. — Не беспокойся, мой принц. Они не погонятся за тобой, пока я здесь.

Сареван махнул на прощание рукой. Его улыбка была ослепительной. Теперь наконец Брегалан обратил внимание на прикосновение ноги хозяина к своему боку и ринулся вперед. Кобылка зхил'ари резво поскакала за ним.

* * *

Даже в предрассветной мгле Брегалан ориентировался на местности как в своем стойле. Его

поступь была быстрой и мощной, но полосатая кобыла без труда догоняла его. Они направились на запад через равнину. Когда перед ними выросли покрытые лесом холмы, Брегалан замедлил бег, но видно было, что он нисколько не утомился.

Над омытой дождем равниной встала утренняя заря. Сареван решил сделать привал, дать отдохнуть животным и проследить за тем, чтобы Хирел перекусил и выпил пару глотков вина. На рассвете они снова вскочили в седла. Их вытянутые тени скакали перед ними.

Они ехали по хорошо знакомым Саревану тропкам довольно быстро, скрытые от вражеских глаз. Передвижение войск происходило слишком далеко от них; если за ними и была послана погоня, то преследователи не могли обнаружить их в диких зарослях, через которые они ехали. Хирел в очередной раз демонстрировал одно из своих величайших достоинств: с его губ не сорвалось ни единого вопроса или жалобы.

Так они скакали весь первый день до самой ночи, пока Сареван все же не решил отдохнуть, несмотря на спешку. Утомленная кобыла Хирела начала спотыкаться. В свете луны лицо юноши казалось ужасно бледным. Он упал с седла прямо на руки Саревана, такой ослабевший и тихий, что на миг Сареван замер от страха. Затем Хирел глубоко вздохнул и задрожал. С необычайной нежностью Сареван уложил его на землю и закутал во все одеяла, которые они взяли с собой. Делая это, он не уставал проклинать гордость мальчишки, который скорее умер бы, чем пожаловался на слабость.

Когда Хирел уснул, Сареван немного поел и напился из ручья, возле которого они разбили лагерь. Сенели безмятежно щипали траву. Юлан отправился на охоту. Сареван лег, подложив под голову седло, и вздохнул. Спать ему не хотелось: кошмар поджидал его во всеоружии. Он устроился поудобнее. Ясная Луна сияла прямо ему в лицо. Великая Луна только что взошла на небо, завладев им на всю долгую ночь. Глаза Саревана наполнились ее холодным светом.

* * *

Его разбудило солнце. Он лежал в теплых лучах с закрытыми глазами, не в состоянии понять, где находится. Честно говоря, это не слишком его заботило. Боль во всем теле пробудила в принце любопытство, а вместе с ним и воспоминания. Он вскочил.

Нет, ему это не приснилось. Он действительно выполняет свой замысел. Несмотря на жару, по его телу пробежала дрожь.

«Не думай об этом, — велел он сам себе. — Просто действуй».

Сердитый Хирел хмуро уставился на него, еще не совсем проснувшись. В лучах солнца он напоминал блестящую золотую статую. Увидев его мрачное лицо, Сареван рассмеялся и вскочил на ноги. — Вставай, — сказал он. — Поскакали дальше.

Как и прежде, за ними не было погони. Сареван не чувствовал облегчения, потому что не доверял этой тишине, но на короткое время смирился с ней, и его бдительность немного притупилась.

Сареван набирался сил. Кожа Хирела стала темнее, он потерял свою надменную маску и иногда улыбался. Пару раз он даже рассмеялся. Но в основном хранил угрюмое молчание.

— Наше приключение может плохо кончиться, — сказал он во время третьего или четвертого привала, когда они проскакали до самой ночи и почти до полудня проспали в своем убежище. — Мой отец способен быть не менее непреклонным, чем твой.

— Но даже мой отец не решится атаковать Асаниан, пока я буду заложником в Кундри'дж-Асане, — подчеркнул Сареван.