Жребий принцессы
Шрифт:
Да, его слова ужасны и звучат как предательство. Но они истинны. Он знал это, он чувствовал это всем сердцем.
Теперь, когда все было названо своими именами и он прекратил эту долгую борьбу с самим собой, на него снизошло чувство, близкое к успокоению. Когда все это начиналось, он был не старше Хирела. Может быть, теперь, когда его сила ушла, а сон продолжает крепко держать со всей своей ужасной силой, это наконец прикончит его.
— Впрочем, вряд ли, — сказал Сареван. Хирел с изумлением уставился на него, и он попытался улыбнуться. — Нет, брат мой, принц, я не потерял остатки разума. Я вижу путь в этом лабиринте. Пойдешь
— Стоит ли спрашивать? Но это может сработать. Слушай и решай.
Хирел ждал. Сареван глубоко вздохнул. — Я собираюсь отправиться в Асаниан вместе с тобой. Глаза Хирела округлились.
— И чего ты надеешься этим добиться? — спросил он. — Мира. Мой отец не станет нападать на Асаниан, если я буду заложником в Кундри'дж-Асане.
— Ты так думаешь? Скорее всего он поменяет местами небо с адом, чтобы вернуть тебя.
— Нет, если ему станет известно, что я поступил так по собственной воле.
— А, — протянул Хирел. — Но ведь это страшнейшая измена.
— Да. — У Саревана кружилась голова при мысли об этом, в горле стоял горький ком. — Разве ты не понимаешь? Я должен сделать это. Что бы я ни говорил, он не уступит. И я должен показать ему. Я должен потрясти его, чтобы он обратил на меня внимание. — Но что, если я не соглашусь? Сареван поймал его взгляд. — Согласишься, — сказал он тихо и жестко. Юноша тряхнул головой, нисколько не испугавшись. — А если и так, то что тогда, Солнечный принц? Я асанианец. У меня нет чести в вашем понимании этого слова. И ты сошел с ума, если думаешь, что можешь доверять мне.
— Ты меня не предашь.
— Верно, — подтвердил Хирел после затянувшейся паузы. — Кроме тебя, мне нет равных в мире. Долго это продолжаться не может, но пока это так, я принадлежу тебе, а ты — мне. — Мы отправимся вместе.
— Мы отправимся вместе, — согласился Хирел и поднялся. — Лорд Варзун получил распоряжения. Я отбываю через три дня. Надо подумать о том, как тебя спрятать.
— Я тоже об этом подумаю, — сказал Сареван. — Спокойной ночи, Высокий принц. — Спокойной ночи, Высокий принц, — сказал Хирел.
Глава 12
3хил'ари, как и Хирелу, тоже пришлось выслушать Саревана. Но в отличие от Хирела они не колебались и с готовностью согласились на новые проказы. Он объяснил им, что они должны сделать; они с удовольствием повиновались, проявив при этом удивительную предусмотрительность. Никто не заметил, что девять недавних стражей принца исчезли из Эндроса, как будто их никогда и не было.
Что же касается Саревана, то его жизнь продолжала идти как прежде. Когда лучи восходящего солнца осветили шпиль Башни Аварьяна, он появился на учебном поле с мечом и пикой. Может быть, кто-то и заметил, что принцу вздумалось провести утро в упражнениях по верховой езде, но никто не сказал ни слова. С поля Сареван отправился на императорский совет, принял участие в буйной игре в шары и дубинки, организованной в одном из внутренних дворов, а потом лениво прогулялся по извилистым улочкам Эндроса. Ближе к ночи он отужинал вместе с молодым лордом, князем торговцев и несколькими придворными.
Вторая ночь после заговора прошла спокойно, словно его воля, утвердившись в неизбежности измены, позволила его телу отдохнуть. Следующий день принес дождь и ветер, а также встречу с императрицей. Сареван сидел в широкой и
Когда она положила ладонь на его руку, он вздрогнул; его тело напряглось, словно пружина, которая вот-вот распрямится для удара. Однако этого удара не последовало, хотя принц вскочил на ноги, готовый убежать, невзирая на стены. Элиан приготовилась к борьбе.
Внезапно она ослабила хватку, и он мало-помалу успокоился. Снова усевшись на прежнее место, он рассмеялся, взял мать за руку и притворился, что ничего не случилось. — Я неплохо натренировался, правда?
— Даже слишком хорошо, — сказала она, улыбаясь. — Ты опасный мужчина. Знаешь, если собрать вместе всех женщин, страстно в тебя влюбленных, они заполнят целый будуар. — Их привлекает моя болтовня? — Не только.
— Ах да. Моя очаровательная улыбка. И мой еще более чарующий титул. Кто предлагает мне своих дочерей в этом сезоне?
— Все, кроме императора Асаниана.
Это была старая шутка. И все же Сареван напрягся. Мать не могла знать о его замысле. Никто не мог проникнуть в его искалеченный разум. Его отец, обнаружив, что ничего нельзя исправить, наложил свою печать, сделав невозможным проникновение. Даже самому Мирейну это было не под силу; лишь возрожденная магия самого Саревана могла бы разрушить эти стены.
Она не знала. Не могла знать. Сареван делал только то, что делал всегда. Изменилась лишь причина, по которой он делал это. И, может быть, возникла напряженность. Времени на подобные тонкости не оставалось.
Элиан нахмурилась. Она коснулась его брови, провела пальцем по щеке, которая теперь уже не выглядела такой ввалившейся.
— Ты двигаешься вперед слишком настойчиво, — сказала она, — и слишком быстро. — Но не так быстро, как мне хотелось бы. — Ну разумеется.
Она села рядом с ним. Она никогда не призналась бы в том, что устала, но именно этим объяснялись темные тени вокруг ее глаз, и легкая бледность на коже цвета меда, и скованность, с которой она поднялась. Сареван обнял мать и привлек к себе. — Скажи мне, в чем дело, — попросил он. Она положила голову на его плечо и вздохнула. Долгое время ему казалось, что она не ответит. Но когда она заговорила, в ее голосе не ощущалось той слабости, которая охватывала ее тело.
— Всегда есть причина. То генералы выходят из повиновения. То правители стремятся к большей власти. Простой люд теряет терпение. Янон вопит, что превратился всего лишь в отдаленную приграничную область империи Мирейна, в то время как он должен быть самым главным из всех княжеств, ведь там император впервые взошел на трон, хотя впоследствии и оставил Янон, чтобы править на юге. Словно он не проводит каждые полгода в Хан-Яноне, мучаясь от уединенности и от тревог, которые неизбежно ожидают правителя такой обширной империи. А Сто Царств кричат то хором, то по отдельности о том, что он слишком много внимания уделяет северу, хотя только они сделали его императором. При этом они забывают, что именно князь Хан-Гилена увещеваниями, угрозами и наказаниями добился у них согласия на это. Восток требует от него еще большего внимания, а западу нужно еще больше, чем востоку. Лорды хотят войны, простые люди — мира, а торговцы пекутся о своей выгоде.