Жук в янтаре

Свидрицкая Н.

Она засмеялась немного нервно.

– Прости. Я внимательно тебя слушаю, просто мне иногда становится невыносимо. Хочется произнести вслух его имя, и услышать, как ты говоришь о нём.

– Да пожалуйста. – Покладисто кивнул Ош. – Сколько хочешь, и когда хочешь. Кто я такой, чтобы осуждать твои невинные капризы?

– Очень красиво. И кажется, на Земле тоже есть города, которые когда-то покинули все жители, не оставив о себе ни какой памяти. Впрочем, я могу и ошибаться, я зоолог, не историк.

– Как зоолог, ты будешь просто в восторге, когда мы будем проезжать Великие Равнины, я тебе обещаю. Впрочем, и в джунглях ничего себе обстановка. На мой вкус здесь всего через чур; мы, кинтаниане, восстанавливаем природу своей планеты до сих пор, и она у нас ручная, аккуратная, очень однородная. Высшие виды восстанавливаются медленно, некоторые совсем не желают этого делать. Но мы привыкли, и нам нравится. Буйство кортианской фауны нас пугает.

– А меня – восхищает. Честно!

Ближайшие руины лежали прямо под монорельсом, на склоне горы, и, проезжая над ними, Анна увидела обломки мостов, странные выпуклые купола, арки и колонны. Ступени храмов показались ей слишком высокими для человеческих ног, но она могла и ошибиться, всё промелькнуло так быстро, оставив образ нереальной, печальной и тревожной красоты. Подобные руины были воплощением тайны; но впечатление быстро было вытеснено другими, картинки и виды сменялись мгновенно, как в калейдоскопе. То ныряя в укромные ущелья, то проносясь над горными склонами и созерцая долины и распадки с высоты птичьего полёта, Ош и Анна могли оценить всю необычность и роскошь соседства кайнозойской и космической эр: ажурные, почти призрачные космические антенны среди папоротниковых джунглей, или окружённые защитным силовым полем энергоустановки – эти мерцали и струились, не позволяя проследить свои очертания, и начинали протяжно и тихо петь при малейшем колебании воздуха. Если бы не эти сооружения, слишком масштабные и в то же время изящные, нельзя было бы определить, в какой эпохе жили кортиане и кортианские мероканцы: городишки и деревни, время от времени открывающиеся взору в какой-нибудь уютной горной долине или на каком-нибудь ровном и безопасном горном склоне, казались тихими и патриархальными. На альпийских лугах паслись ламы, местные козы и свинки – скорее грызуны, чем копытные, – их сторожили смуглые подростки с голыми коленками и круглоухие бесхвостые псы. Мальчишки махали руками, провожая редких путешественников, и что-то кричали; псы лаяли. Люди, такие же смуглые, и обходившиеся минимумом универсальной, для любого времени подходящей, одежды работали в огородах и на склонах, в зарослях яблочных хвощей, срезая молодые побеги для рынка, или ухаживая за цветами на плантациях, или бродя по колено в воде по посадкам, или ловили рыбу в мелких горных речках. Ош по возможности объяснял Анне, что они видят, а она старалась увидеть сразу всё, и кое-что действительно успевала. Кортианские города, мелькавшие кое-где в долинах, маленькие и уютные, и мероканские города, привольно раскинувшиеся по склонам вдоль горных рек, и смешанные мерокано-кортианские посёлки, похожие на горсть разноцветных кубиков, небрежно брошенных на зелёный бархат. Горы снижались, альпийские луга попадались всё чаще и чаще, засеянные обширными цветочными плантациями, при виде которых Анна не могла удержать восхищённого возгласа: слишком это было красиво, даже через чур.

Участившиеся вышки антенн и энергоустановок, дрожание силовых полей, и разветвление монорельса свидетельствовало о приближении большого города: Чары. Обогнув гору Туманов, у подножия которой находилась древняя кортианская столица, Ош и Анна попали в густой поток транспорта, самого разного. Ош включил автоматическое управление и задал маршрут: к одному из домов Мессейс, на окраине Чары, как раз у выезда в нужном направлении.

Домик был небольшой, почти коттедж, уютный, старинный. Анна не знала мероканской старины, но всё-таки почувствовала её, едва войдя туда. Зажгла свет – уже стемнело, Чара мягко сияла миллионами огней за окнами. Анна включила кондиционер для Оша, и тот благодарно улыбнулся:

– Ценю твою жертву.

– Это не жертва. – Анна налила напиток, помешала его стеклянной палочкой, подала Ошу. – Я выросла в холодном мире. Мне легче переносить небольшой холод, чем жару.

– Ты не передумала насчёт дальнейшего путешествия?

– Что ты! Мне понравилось безумно, я вся в предвкушении. – Она села на стойку, скрестив в щиколотках загорелые ноги, тоже со стаканом напитка в руках. Она улыбалась, и Ош не мог не улыбнуться, глядя на неё.

– Ты самая красивая женщина в этой Вселенной. – Сказал мягко. – Иву безумно повезло.

– Это мне повезло. – Возразила Анна. – Лучше Ива во Вселенной ничего нет, хоть и говорится, что она полна чудес. Но он – самое главное чудо из возможных.

– Я знаю. – Кивнул Ош. – Я тоже люблю его; может, поэтому я сейчас… – Он не договорил, пригубил напиток, отвернулся с улыбкой. Покачал головой. – Поедем на рассвете, Анна. Давай спать.

Анна тоже улыбнулась ему в спину, немного смущённо, но и польщено. Поставила полупустой стакан на стойку, и андроид с антропоморфной внешностью убрал его в мойку.

– Будете что-то ещё? – Спросил чуть неестественным тихим голосом. Анна покачала головой:

– Хочу принять душ и лечь спать. На рассвете мы уезжаем.

– Как скажете. – Прошелестел андроид. – Душ на втором этаже. Постель и бельё будут готовы, пока вы моетесь.

На рассвете они покинули Чару, но теперь их ждали не горы, а сотни километров холмов, болот и джунглей сердца Г’явайлы. Сразу за пригородами и окружёнными садами кортианскими виллами начинались продуваемые всеми ветрами холмы, по которым, сотрясая землю, бродили стада невероятных кайнозойских животных. По мере того, как холмы становились всё круче, животные, напротив, мельчали; снова появились сады, озёра, рощи из папоротников и настоящих лиственных деревьев, таких редких на Корте. Их листья напоминали ивовые, но достигали почти полуметровой длины, а плоды были ярко-оранжевыми, красными, ароматными и совершенно не съедобными. Местные жители украшали ими свои дома, и вдобавок, их запах, для человека очень приятный, отпугивал насекомых. Анна взяла себе связку, просто так, как сувенир.

В обед они оказались в кортиано-мероканском городке Марна, расположенном в долине реки Аны. Здесь жили кортиане и мероканцы Касты Рабочих; занимались они в основном разведением животных и выращиванием болотного злака, из муки которого пекли грубые лепёшки, а из сока варили тёмное местное пиво. Мучные изделия, такие популярные повсюду на Земле, на Корте были экзотикой, их пекли только в некоторых областях и на нескольких островах. Анна успела страшно соскучиться по хлебу, и набрала лепёшек в дорогу. Кортианская семья, которая пустила их с Ошем пообедать, – в маленьких кортианских городах не было ни гостиниц, ни столовых, ни магазинов, всё, что нужно, путешественники получали у местных жителей, – польщённая интересом Анны к их стряпне, пообещала ей присылать свои лепёшки в Луану.

– Вот видишь, какая огромная польза от моего путешествия. – Важно заявила Анна Ошу, когда они поехали дальше. – Я просто в восторге от этих лепёшек. Мне этого очень не хватало.

– По дороге соберёшь столько всякой снеди и экзотики, что хватит на всю Луану.

– Ну и что?.. Подумаешь. – Анна села за пульт, чтобы Ош немного отдохнул. Несколько подростков, кортианских и мероканских, почтительно созерцали их машину и делились впечатлениями, ничуть не смущаясь того, что Анна с Ошем их прекрасно слышат. Загорелые, тоненькие, темноволосые и темноглазые, свободные и счастливые – при виде местных детей у Анны всегда что-то начинало болеть внутри, не сильно, но ощутимо. Офты были стерильны: расплата за вторую жизнь, за совершенство. Но для Анны это было не важно, по крайней мере, не настолько, чтобы хоть в чём-то изменить Иву. Она пока даже идею искусственного зачатия отвергала наотрез. Вздохнула, отвернувшись, и включила скорость.

Смешанные пейзажи: то болота, то холмы и маленькие рощи, то каменистые распадки и древние рудники, о которых теперь напоминали только слишком правильные карьеры и пустые строения, то ухоженные рощи и сады, скрывающие посёлки и деревни. Здесь было очень много человеческих поселений, от крохотных кортианских хуторов, до больших и многолюдных городов. Но остановились путешественники только поздно вечером, в Кла, мероканском провинциальном городе, где жили в основном Ортодоксы красной синардийской расы. Спокойный, чистенький, тихий городок, чопорный, гордый своим безмятежным покоем. Анна с Ошем получили в своё полное распоряжение небольшой домик на сваях на самой окраине, в тени высоких акаций, над медленными жёлтыми водами какой-то небольшой равнинной реки. Они поужинали и уже собирались спать, но тут браслет Анны ожил и замигал: на связь выходил Грит. Анна включила его, и в воздухе повисло голографическое изображение Ива, сидевшего в крипте, такое яркое и отчётливое, как на хорошем экране. Анна несколько секунд смотрела на него и улыбалась счастливо, почувствовав в полной мере, как же она соскучилась по нему за это короткое время!

– Ты по-прежнему хорошо выглядишь. – Заметил Ив с такой же счастливой улыбкой. – Где вы сейчас? Я вас не разбудил?

– Мы в Кла, как раз собирались ложиться спать. – Призналась Анна. – А вы где?

– В гипере. Здесь сложно назвать точные координаты, хотя Грит это может. Кейв спит, я его не стал будить, пообщается с вами завтра к вечеру, Грит говорит, будет ещё возможность. А я не мог удержаться, мне не спалось.

– У вас ночь? – Поинтересовался Ош, Ив рассмеялся:

– Уже практически раннее утро. Я боялся проспать, сеанс всего две минуты. Сидел тут, смотрел на звёзды, болтал с Гритом, смотрел записи наших с вами посиделок здесь, в крипте – Грит всё записывает. Как ваше путешествие?