Журнал Борьба Миров № 3 1924(Журнал приключений)
Шрифт:
Это был Керзон.
— Добрый день, товарищ курьер, — улыбается Керзон, — как здоровье вашей тетушки?
— Благодарю, — отвечает Баранов, потом хватается за протянутую руку консула — Я ничего не понимаю, кто он такой?
— Это кто такой? — Это товарищ Васильченко, а что вас удивляет?
— Нет, ничего, погодите, — бормочет Баранов.
— Товарищ Васильченко вчера приехал сюда торговать чайниками. Он от Внешторга. А почему вы задержались? Я по телеграмме ждал вас вместе, — говорит консул.
— Ташкент — не думая отвечает Баранов, и обращаясь к Керзону —
— Как видите, — смеется Керзон, — ну, знаете, вы тоже здорово были похожи на английского шпиона, ведь, как беззастенчиво за мной следили. К счастью я знал что вы дип и не беспокоился.
— Откуда знали?
— Да очень просто, в Москве я видел как вы входили в Наркоминдел, потом как вас с почтой сажали в вагон. А, скажите, откуда вам такое в голову пришло?
— Так. Одно к одному, — уже улыбаясь говорит Баранов, — главное когда вы из подворотни выходили.
— Из подворотни? — удивляется Васильченко-Керзон.
— Ну да, на средне-Кисловском. Туда вошла барышня с письмом в руке, а вы вышли. Я из окна видел. Конспиративная встреча под воротами и передача письма, понимаете? — разъясняет Баранов, — но что же вы в таком случае там делали?
— Тише, дамы идут, — сдерживая смех, говорит Васильченко.
— Моя жена — представляет консул.
— Идем в сад чай пить, граждане, — предлагает консульша.
— Идем — поддерживает консул, и потом, хлопнув по плечу Баранова — Это здорово. Расскажете последовательно. Это авантюрный рассказ.
БОРЬБА МИРОВ
в ближайших номерах напечатает ряд очерков из жизни Англии.
Очерки написаны специально для Борьбы Миров Почетным Председателем профсоюзов Англии и членом ЦК Английской компартии товарищем
ТОМОМ МАН.
В четвертом номере читайте:
1406 клм. НА ЛЫЖАХ.
Первые полные данные о мировом пробеге Архангельск — Москва.
Впечатление участника пробега товарища Александра Хитрова.
2000 клм. НА ВЕЛО.
Пробег Севастополь — Москва по проселочной дороге. Снимки с пути.
А. Иркутов
БЕССМЕРТИЕ
Иллюстрации Д. Робинсон
Часть первая
ВЧЕРА еще
— Кто это такой?
Вчера еще сам обладатель этого имени — смешной маленький человечек с большой головой, покрытой копной рыжих волос нелепым картошкообразным носом, с красными подслеповатыми глазами совершенно спокойно никем незамечаемый, мог пройти по любому бульвару, по любой самой многолюдной улице Парижа.
Вчера еще.
Сегодня все изменилось.
Запели стальные нервы телеграфа, замелькали в высоте невидимые радиоволны, заорали, как бешеные, газетчики. Сворой голодных псов кинулись репортеры, фотографы и кинооператоры к зданию академии, толпы людей хлынули в парадный зал, запрудили лестницы и вестибюли, заполнили улицы и площади, как воронье облепили крыши и балконы домов. Все хотели видеть его хоть одним глазом, хоть на короткий момент, и из уст в уста передавалось его имя:
— Луи Мортель профессор.
Полиции пришлось расчищать ему дорогу в парадный зал и беречь его от сумасшедшего натиска зрителей.
Он шел, маленький и нелепый, среди двух рядов блюстителей порядка, шел, не замечая ничего, не видя ничего вокруг. Казалось, он погружен в какие-то вычисления — губы его шептали что-то, а пальцы рук теребили пуговицы пальто нервными движениями лунатика.
Репортеры пускали в ход кулаки и зубы, чтобы иметь счастье преградить ему дорогу, но полиция, послушная приказу, отбрасывала их в сторону, ничуть не церемонясь с представителями шестой державы.
Только у самых дверей академии какой- то американец с поцарапанным лицом в порванной визитке сумел нырнуть под ноги одного из полицейских.
— Одну минуту, профессор, — сказал, он, вынимая блокнот.
— Вы ко мне? — поднял глаза Мортель, — садитесь пож… — и сообразив, что он не у себя в кабинете, сконфуженно улыбнулся. — Простите. Я очень рассеян.
— Только одно слово, профессор. Это правда?
— Вы, собственно говоря, о чем, — удивился нелепый человек.
— Об этом… репортер замялся, не решаясь сказать слово, которое орали разносчики газет… о том…. ну о вашем открытии. Только одно слово… Да отстаньте, черт вас возьми, — оттолкнул он полицейского. О вашем открытии. Одно слово. Это правда?
— А, ну конечно. Опыт сделан, проверен и удался.
— Еще один вопрос. Да отвяжитесь вы, наконец… ах дьявол!
Чья-то сильная рука отбросила янки в гущу теснившихся вокруг людей.
Профессор Луи Мортель вошел в подъезд академии.
ДОКЛАД профессора длился шесть часов и, однако, никто не выражал своего нетерпения, не поглядывал на часы, не зевал и не подмигивал насмешливо своему соседу. Шесть часов сотни людей напряженно слушали, боясь пропустить слово, потерять что-нибудь в той сложной системе формул, выводов и заключений, которую разворачивал перед аудиторией профессор.