Журнал «Если», 1993 № 02
Шрифт:
— Мы можем использовать мощь энергосистемы на кое-что более полезное, чем защита неблагодарных недоумков.
— Расскажите мне об этом.
— Я все изучил, — заговорил он, на этот раз быстро, как бы в ритме чечетки. — Я экспериментировал во время передышек. Энергосистема — это фантастическое устройство, Флорин, способное на такие вещи, о которых и не мечтали ее изобретатели! Она может передавать материю — включая и людей — мгновенно через всю Галактику!
— Не почувствуем ли мы там себя слегка одинокими?
— Не только нас, Флорин: все, что мы выберем, перенесется с нами. Мы можем, остановив выбор на
Он подбодрил меня улыбкой, но воздержался от того, чтобы погладить по голове.
— Я вижу, вы давно размышляете об этом, Барделл, но вы уверены, что энергосистема способна сделать столь многое?
— Абсолютно! Мы посылаем экстренный сигнал по линии Транс-L, когда все действующие связи входят в резонанс, — и дело сделано.
— Сколько звеньев связи все еще действует?
— Во всем секторе меньше полумиллиарда, — сказал он, скривив свои красиво очерченные губы. — Тем не менее, для одной пульсации этого достаточно.
— Почему только для одной?
На этот раз его улыбка сделалась слегка угрюмой.
— Во-первых, разовая пиковая потребность в энергии такова, что это полностью опустошит участвующие звенья, а во-вторых, высвобожденная энергия мгновенно превратит систему в груду обломков.
— Итак, все, что нам следует сделать, это довести до идиотизма полмиллиарда людей, верящих нам, и разрушить систему — их единственную защиту.
— Ну, вы высказались довольно эмоционально, но по существу правильно.
— Я не перестаю удивляться, почему вы не проделаете это без моего участия?
Он всплеснул руками и снисходительно произнес:
— В конце концов, мы друзья, коллеги; я всегда уважал вас… Уважал ваши таланты, хотя и не разделял все ваши взгляды.
— Помогите мне встать, — попросил я.
Он подскочил и взял меня под локоть, я встал и нанес ему прямой правый прямо в солнечное сплетение, вложив в удар всю силу и весь свой вес. Он издал сдавленный хрип и, сложившись, как складной нож, упал лицом вниз.
— Мои взгляды не изменились, — сказал я. — Я остаюсь.
Как раз в это время прозвучал сигнал тревоги. Несмотря на сильную боль, Барделл услышал его. Он перевернулся р, хотя еще не мог разогнуться, как червяк на сковородке, с трудом выдохнул: — Флорин… быстро… это наш… последний шанс…
Он продолжал говорить что-то, но я уже повернулся к боевому пульту, чтобы сыграть свою последнюю роль.
XXXV
Знания были со мной, они теснились в лобных долях мозга; все, что мне пришлось делать, — это позволить телу действовать автоматически: пальцам — бегать по кнопкам и клавишам, глазам — вбирать информацию, телу — утонуть в кресле, пристегнуться, запустить боевую систему станции. Кресло плавно поднялось в центральную точку. Я почувствовал, как первые волны вибрации ударили по станции, и увидел, как напротив меня в ответ замигали огоньки, почувствовал, как энергия поступает в мой мозг, заполняет его, как он расширяется в поисках контакта, а в это время изогнутые
— Флорин! — его голос гремел, заполняя весь космос, как орган заполняет собор. — Значит, мы снова встретились. Я полагал, что ты уже утолил жажду дуэлей.
Не ответив ему, я выбрал место на бледном изгибе округлого брюха и представил рваную обуглившуюся рану. Но Дисс не обратил на это никакого внимания.
— Еще не поздно прийти к соглашению, — прогремел он. — Я могу, конечно, уничтожить тебя, о чем вполне справедливо предупреждал Барделл. Но мне незнакомо чувство мести. Барделл солгал, нарисовав меня чудовищем, намеревающимся пожрать души твоих соплеменников. — Он захохотал смехом Гаргантюа. — Зачем мне это? Что я выигрываю?
Я сузил размеры раны, собрав в кулак всю свою волю. Дисс поднял когтистую лапу и лениво почесал брюхо.
— Я, конечно, восхищаюсь нелепостью этой затеи — в одиночку защищать безнадежное дело. Но не готов из сентиментальных побуждений пренебрегать долгом. Однажды я уже просил тебя уничтожить Машину Грез. Ты этого не сделал. Ты продолжал совать нос в чужие дела, выкопал несколько новых фактиков — ну и каков результат? Признаю, что машина не столь безнадежна, да и твоя роль не столь незначительна. Но меняет ли это что-нибудь — за исключением масштаба? Галактическое Содружество старо, Флорин, старше, чем твоя младенческая раса. Оно не может далее переносить ваш младенческий экспансионизм, ваш ребяческий энтузиазм, порождающийодин лишь хаос. Так же, как организм мобилизует свои защитные силы, чтобы победить болезнь, так и мы мобилизуем свои ресурсы, чтобы сдержать тебя. Это все, что мы намерены сделать, Флорин: ограничить вас в вашем секторе космоса, положить конец производимому вами беспорядку. Полагаю, теперь ты знаешь достаточно, чтобы склониться перед неизбежным?
Я не ответил, полностью сконцентрировавшись на своей атаке. Он рассеянно потрогал пальцем пятно на брюхе и нахмурился.
— Покинь энергосистему, Флорин. Воспользуйся для уничтожения Машины методом Барделла; у меня нет возражений, если ты удерешь на другой конец Галактики со всей добычей, какую выберешь; гарантирую, что тебе будет позволено прожить жизнь так, как ты… — Он замолчал и положил лапу на живот. — Флорин! — заревел он. — Что ты делаешь?! — внезапно он зловеще завыл и стал рвать когтями чешуйчатое брюхо.
— Предатель! Под прикрытием переговоров ты напал на меня…
Он замолк и начал сбивать яркие пурпурные языки пламени, которые охватили его; блестящая чешуя сворачивалась и чернела. Неожиданно он уменьшился в размерах, как будто изменилась вся перспектива. Дисс уже не выглядел гигантом на фоне равнины, а просто рептилией размером с человека, которая прыгала передо мной и пронзительно визжала — скорее, от ярости, чем от боли.
— Ну, — сказал я. — Все выглядит гораздо более забавно, когда это проделываешь с другими, не так ли?