Журнал «Если», 1993 № 08
Шрифт:
Теперь он остался один, с Габи его разлучили очень ловко. Лукас… О том, что случилось с Лукасом, он мог только догадываться. Почему волк выскочил из самолета, почему не отвечал и не возвращался?
«Скорее всего, — мрачно подумал Рэйф, — длина волн, на которой работает передатчик в черепе волка, уже перестала быть тайной, и Лукасу просто приказали уйти. Вряд ли что-либо другое могло заставить его покинуть Габи. И только тот, кто знает об этом передатчике, мог вынудить его убежать, позабыв обо всем. Ну, конечно! Если бы Эбнер позвал волка, тот обязательно
Холодный влажный ветер вернул его к реальности, и он помчался через лес, низко пригибаясь и стремясь оставаться в тени деревьев. Он бежал, продираясь сквозь заросли, пока не задохнулся. Сердце колотилось, словно собиралось выпрыгнуть из груди. Наконец он добрался до того места, где еще несколько минут назад находился самолет. Что такое, почему ему трудно собрать разбегающиеся мысли? Почему он допускает ошибку за ошибкой?
Пот заливал глаза, рубашка прилипла к телу, а он все стоял в ночной темноте, пытаясь понять, откуда исходит сила, парализующая его?
Казалось, ничего не происходило. Не было ни ночного излучения, к которому он уже привык, ни того искажающего мысли и чувства давления, которое он испытал у Повелителя демонов. Сейчас он чувствовал себя превосходно. И только ощущение некоторой заторможенности, скорее, просто понимание, что его подвела медлительность, говорило о чужой силе.
Один, без Габи, в совершенно неизвестном месте, скованный, как кандалами, этой непонятной заторможенностью — что он мог сделать?
Медленно, так медленно, что Рэйф даже успел разозлиться, к нему пришел ответ.
Рэйф спустился в подсознание и перешел на его язык.
В то же мгновение он ощутил, что свободен. Свободен, как промокший до нитки человек, который находит наконец убежище от дождя и спокойно наблюдает из окна, как расходятся грозовые тучи и небо проясняется.
То, что давило на него, было лишь одним из побочных воздействий излучения, разве что более мощным. С другой стороны, усмехнулся Рэйф, это заставило его искать спасения в подсознании, потому что поверхностные уровни сознания защитить уже было нельзя. Помощи теперь можно было ждать только от тех центров мышления, которые ближе всего к древним первобытным инстинктам. Он уже мыслил инстинктивно, как мыслит загнанный зверь, которым, впрочем, ему вскоре и придется стать.
Рэйф попытался настроиться на Лукаса, подобно тому, как он это делал в самолете, когда их везли в горную крепость. Долго ничего не происходило, но вот наконец он ощутил присутствие Лукаса, хотя, где находится волк, так и не сумел понять.
— Лукас? — беззвучно позвал он.
Лукас не отвечал. Рэйф подождал и позвал снова. Он звал и звал его, но так и не дождался отклика. И все же он был совершенно уверен, что волк слышал его призыв, только сейчас, скорее всего, Лукаса занимало нечто другое, и это другое не оставляло ни времени, ни сил на то, чтобы отвечать Рэйфу.
Он оставил попытки. Стало ясно, что отсюда он сейчас помощи не дождется. Рэйф остался один, он принял одиночество как данность. Лишь только эта мысль окончательно утвердилась в его сознании, он снова двинулся в путь, правда, теперь уже не бегом, а спокойным шагом, пытаясь запомнить местность.
Понятно, что искать его начнут там, где сел самолет. Чем дальше он успеет уйти, тем больше времени останется в запасе.
Он шел вдоль берега. Минут через десять он увидел то, что ждал: высокий холм, поднимающийся от самой кромки моря, и начал карабкаться вверх по склону.
На подъем ушло минут пятнадцати: деревьев на вершине почти не было, и весь остров лег перед ним, как на ладони, темный на фоне мерцающего океана. Меньше чем в миле он обнаружил то, что искал: маленький заливчик, окаймленный белой пеной прибоя, и цепочку огней на берегу, похожих сверху на светлячков, высвечивающих контуры огромного многоэтажного здания или нескольких зданий.
Но то, что он увидел в противоположной стороне, насторожило его: небо на востоке уже начинало светлеть. Рэйф последний раз окинул взглядом цепочку огней у залива. Морской ветер холодил правую щеку. «Этим можно воспользоваться, чтобы не потерять направления», — подумал Рэйф. Впрочем, даже если идти не по берегу, а через лес, заблудиться было практически невозможно.
И он помчался вниз по холму, стараясь не выпускать из виду цепочку огней у залива.
Рэйф спешил как мог, но холм пересекало множество тропинок, и рассвет оказался быстрее его. Еще до того как он выбрался из леса и приблизился к одному из сооружений, окруженному аккуратно подстриженными газонами, совсем рассвело.
Рэйф остановился в тени густых деревьев, за которыми начинался газон. Здания соединялись между собой в один большой комплекс. Вокруг, однако, не было ни души, и Рэйф надеялся, что в такой ранний час большинство обитателей дома еще спит.
С того места, где спрятался Рэйф, самолета видно не было. Рэйф решил, что лучше всего обогнуть здание и поискать посадочную площадку. Оставалась слабая надежда, что прилетевший в такую рань самолет до сих пор не обнаружен и Габи еще на свободе, еще спит в кресле, не заметив исчезновения Рэйфа и Лукаса.
Рэйф двинулся вдоль живой изгороди. Вскоре ему пришлось выбирать — делать большой крюк или попробовать проскочить через открытую площадку размером с поле для гольфа. Рэйф предпочел рискнуть и, пригибаясь к самой земле, стараясь прятаться за каждой кочкой, пересек открытое пространство.
Наконец показалось взлетное поле — серая бетонная площадка примерно с пол-акра. На ней стояло двенадцать разных самолетов, в том числе и один пятиместный — либо тот, на котором они прилетели, либо очень похожий.
Рэйф остановился, чтобы перевести дух. Солнце уже начинало припекать, и он весь взмок. Неожиданно Рэйф почувствовал, что излучение, заставившее его искать прибежища в подсознании, исчезло. Голова прояснилась, можно было вернуться на привычный уровень.
За спиной хрустнули ветки, он обернулся.