Журнал «Если», 1993 № 10
Шрифт:
По другую сторону запрета находятся сторонники двух внешне непохожих «идеологий». Это сторонники полового просвещения и сексуального раскрепощения. Что же позволяет объединить их в одну компанию? Ведь в ней окажутся и авторы порнографических рассказиков и сочинители «Энциклопедии секса для детей» с ее игрушечной научностью и мультипликационной наглядностью?
Как ни странно — общая цель. Все они пытаются убедить читателя от мала до велика в том, что тайны секса не существует. Различны только способы — первые, создатели порнолитературы и видеопродукции, обещают нам «все показать»
Есть у них, конечно, и общий враг, с существованием которого они связывают то, что некоторые люди еще не очень счастливы в сексуальной жизни. Он стоит по другую сторону запрета. По их терминологии, это «ханжа», носитель ограничений и предрассудков.
Удивительно, но эта взаимная перепалка оказывается возможной только потому, что у всех трех сторон есть одно невысказанное общее убеждение и общий предмет для разговора. Это стремление защититься от существования тайны сексуальности и желание саму эту тайну устранить любым путем.
Поэтому иногда они договариваются: например, сторонники социально-государственной регуляции не возражают против «научно-обоснованного» полового просвещения. И часто для себя лично склонны устраивать такие «праздники свободной любви» (нередко с элементами садизма), до которых не додумается и самое распаленное воображение создателя порнофильма. Вспомните, как в фильме «Прорва» сотрудник НКВД мог вступать в половые отношения, только если у его жертвы руки были скованы наручниками (хотя она была «готова к интиму» и без них), а во всех остальных ситуациях он был просто импотентом.
Итак, сходство всех трех «партий» состоит в том, что они все неявно разделяют отношение к сексуальности как к чисто физиологической потребности, а поэтому при известных обстоятельствах могут договориться.
Кстати, перечисление через запятую носителями «запретительной» морали слов «секс, насилие и жестокость» выдает их собственные бессознательные установки. Дело в том, что человек, привыкший связывать свое сексуальное поведение с нарушениями запрета и оказавшийся в ситуации, где запрет на сексуальность слаб, будет нуждаться в том, чтобы нарушить еще какой-нибудь запрет. Например, запрет на нанесение вреда своему партнеру. Ведь ему для возбуждения органически необходимо чувствовать себя нарушителем чего- нибудь.
Это подтверждается и судебно-следственной практикой. Известно, что преступники, совершившие особо жестокие сексуальные преступления, воспитывались в чрез вычайно пуританских семьях, где основное внимание уделялось контролю над сексуальностью. Да и сами они в своей семье ведут чрезвычайно «правильный» образ жизни. Они как бы сказали себе: «Секс преступен и ему нет места в обычной жизни. Место ему — в преступной жизни, которую я должен тщательно скрывать от других». Поэтому они часто выбирают профессию учителя и другие «нормативные» профессии.
Итак, у всех трех позиций есть общее и есть различия.
Общее «охранителей» и «просветителей» — в том, что обе «партии» делают ставку на безличные нормы
Общее «охранителей» и «раскрепостителей», в свою очередь, состоит в том, что они относятся к сексуальности как к физиологическому процессу. Различия: одни ставят на нормы, а другие противятся нормам и уповают на личный опыт.
Общее «просветителей» и «раскрепостителей» в том, что они скептически или негативно относятся к нормам «охранителей», а различия — в том, что одни ставят на «науку», а другие — на личный опыт.
А теперь в стиле журнала «Если», склонного к игре, давайте попробуем поставить мысленный эксперимент. Представим себе, как в известном анекдоте, что «охранитель», «просветитель» и «раскрепостите ль» оказались в совершенно новом для них обществе, где «все дозволено» в отношении сексуального поведения. Можно реконструировать реакцию каждого из них — при условии, что у них нет надежды на возврат в прежнее общество. Как все они будут себя там чувствовать?
Человеку с охранительной моралью сначала будет не по себе. Он почувствует себя обиженным, уязвленным, оскорбленным в лучших чувствах. Возможно, даже попытается наставить окружающих на путь истинный. Правда, они быстро его остановят: ведь в обществе, где позволено все, не позволено одного — вводить запреты и в чем-то ограничивать другого. Но переживать наш герой, скорее всего, будет недолго — ведь у него есть спасательный круг, который не даст ему впасть в отчаяние. Это — конформизм, желание быть «как все». Поэтому к новым для себя порядкам он со временем приспособится. И без особого ущерба для себя.
«Раскрепостителю» в первый момент покажется, что он оказался в раю. Правда, «кайф» может оказаться недолгим, поскольку вскоре он почувствуёт, что чего-то ему не хватает. А не будет хватать ему чувства личной исключительности, ощущения того, что он более «передовой», чем окружающие. Однако, сопоставив плюсы и минусы своего положения, он, скорее всего, заключит, что оно совсем не так плохо.
«Просветитель» же от науки окажется просто на месте, так как люди этой профессии там понадобятся. Ведь физиология — везде физиология.
Так что в этом фантастическом обществе различия между ними быстро сотрутся, и они вполне могут оказаться членами одной «партии» с общими взглядами на жизнь. И вполне адаптированными в окружающей среде. И она их будет очень даже устраивать — ведь оказавшись в мире без запретов, они очутились в мире без тайн, где все наглядно, объяснимо, разрешено.
Правда, все они привыкли бороться с каким-то врагом и, конечно, обнаружат его и в новой ситуации. Им может стать их четвертый товарищ, который так и не смог вписаться в новую ситуацию и почему- то отказавшийся пользоваться преимуществами сексуальных свобод, уйдя, к примеру, в горы. Почему-то он не нашел возможности для своей сексуальной самореализации. И оставил их с двойственным чувством тревоги и ненависти, как будто что-то знал, ко скрыл от них.