Журнал «Если», 1994 № 11-12
Шрифт:
— Видимо, придется идти. Время для попыток открыть мое здание раньше Шниза упущено — серьезное разочарование, относительно которого у нас с вами еще состоится небольшая беседа!
— Ретиф! — зашептал Магнан, когда оба они присоединились к группе сановников и дипломатов, двигающихся к ярко освещенной платформе. — Если мы удерем прямо сию минуту, то, быть может, еще успеем пристроиться смазчиками на бродячий сухогруз, который я сегодня приметил в порту. Вид у него вполне задрипанный, так что шкипер, я думаю, возьмет нас, не вдаваясь в формальности…
— Ничего
На платформе Ретиф пристроился к костистому локтю Посла Шниза. Тот, увидев его, испуганно дернулся.
— Капитану Злифу не хотелось, чтобы я пропустил такое зрелище, — пояснил Ретиф. — Так что он в конце концов решил меня отпустить.
— И вы посмели сунуть сюда свой нос, — зашипел Шниз, — после того, как совершили нападение на моих…
— Мародеров? — подсказал Ретиф. — Я считаю, что в данных обстоятельствах мы с вами могли бы прийти к согласию и забыть об этом инциденте, господин Посол.
— Хм. Возможно, оно и к лучшему. Готов допустить, что моя роль в нем при определенном истолковании могла бы дать повод к превратным выводам…
Шниз отвернулся, чтобы взглянуть на оркестр: две дюжины хлябиан, преобразованных в духовые и струнные инструменты, с воодушевлением наяривающих мешанину из классических тем Элвиса Пресли. Как только оркестр доиграл, вспыхнул софит, высветивший щуплую фигуру гроачианского Посла.
— Господин Премьер-министр, — начал Шниз, одышливый голос его заскрежетал, усиленный мощными репродукторами, — мне доставляет огромное удовлетворение…
Ретиф подал условный знак, и неприметный бледно-лиловый жгутик змеей скользнул по платформе, подобрался к Шнизу сзади и не замеченный никем, кроме Ретифа, совершенно невидимый под щегольским высоким жестким воротником дипломатического мундира сноровисто обвил тщедушную шею гроачи.
Что-то негромко крякнуло в расставленных по площади рупорах, затем голос послышался снова.
— Как я уже сказал, не догромляет оставное мудовлетворение услуга, которую я омазываю коему слизкому другу и дослочтипому котлеке Мослу Гросляпсусу, отгрызая вар демлян народам Бляхи!
И тощая ручка гроачи (не без помощи крепкой конечности Чонки) вытянулась и дернула за веревочку, удерживающую брезент.
— Какого дьявола он там наплел? — заворчал Гроссляпсус. — Я совершенно отчетливо слышал, как он употребил в отношении меня непотребное слово!
Тут Послу пришлось прерваться, ибо упавшие покрывала обнаружили сверкающую в свете прожекторов барочную громаду с трепещущими на минаретах флажками.
— Ба! Да это же мой собственный Большой театр, — поперхнулся Гроссляпсус.
— Какой дедрый шар, Фенвик, — воскликнул Премьер-министр, хватая Посла за руку. — Нолько я темного затупался… мне кочему-то запалось, что эту гадостную мерецонию приторовил для нас Понос Шлиз____
— Небольшой дружеский розыгрыш, хе-хе, чтобы слегка взволновать Ваше Превосходительство, — торопливо сымпровизировал Магнан.
— Вы скотите хазать, что эта великоскульпная лептура — додарок КПЗ? — Премьер-министр, головокружительно извиваясь всем телом, изобразил смущение. — Но я почетливо томню, что мы отмели эво тесто для Мессианской Гроачии…
— Магнан! — взревел Гроссляпсус. — Что здесь происходит?!
Поскольку Магнана в этот момент поразила икота, Ретиф выступил вперед и вручил Послу толстый пакет, весь в замысловатых печатях и красных лентах. Гроссляпсус разодрал его и уставился в текст, красиво набранный готическим шрифтом.
— Магнан, прохвост вы этакий! Вы что же, устроили весь этот балаган, чтобы сделать происходящее более волнительным, а?
— Кто? Я, Ваше Превосходительство? — заквакал Магнан.
— Ну не скромничайте, мой мальчик! — Гроссляпсус мясистым пальцем ткнул Магнана в ребра. — Я в восторге! Давно уж пора было возродить эти официальные церемонии! — Тут на глаза ему попался Шниз, тело которого дергалось в каком-то удивительном ритме, а глазные стебельки болтались по воздуху вполне беспорядочным образом. — Даже моего коллегу гроачи, похоже, проняло общее веселье, — добродушно загрохотал Посол. — Ну что же, я полагаю, и нам не следует воздерживаться от увеселений. Насколько я понимаю, нам всем надлежит теперь отправиться на открытие гроачианского здания?
— Пожет быть, мозже, — прокаркал слабый голос. — Сейбас мне чужно в уморную.
Шниз деревянно повернулся и затрусил прочь среди криков, фотовспышек, взрывающихся в небе ракет и бравурного исполнения «Марша Смерти» из «Саула».
— Ретиф, — еле дыша промолвил Магнан, после того как Посол с Премьер-министром, мирно беседуя, удалились. — Как же это?.. Что…
— Снова выкрадывать у них здание было уже поздновато, — ответил Ретиф. — Пришлось вместо недвижимости похитить торжество, что немногим хуже.
— Меня не покидает ощущение, что мы с вами все еще скользим по очень тонкому льду, — сказал Магнан, снимая бокал со слабым имбирным пивом с подноса, предложенного проходившим мимо официантом, и встревоженным взором отыскивая в переполненной гостиной Посла Гроссляпсуса. — Если он когда-нибудь узнает, как близко мы подошли к тому, чтобы списать наш Большой театр, или что вы проникли в Посольство гроачи и похитили официальные документы, а один из наших водителей посмел наложить то, что у него вместо рук, на особу самого Шниза…
Он умолк, поскольку в дверях, близ которых они стояли, возникла тощая фигура гроачианского Посла в расхристанном торжественном облачении и с глазами, скошенными под углом, обозначающим неистовый гнев.
— Господь милосердный, — задохнулся Магнан, — интересно, успеем мы еще на тот сухогруз?
— Грабеж! — просипел Шниз, едва на глаза ему попался Ретиф. — Покушение! Членовредительство! Измена!
— Выпьем за это, — подняв бокал, с трудом выговорил какой-то полнотелый дипломат.