Журнал «Если», 1995 № 10
Шрифт:
Толлер оглядел гондолу, проверяя, все ли в порядке. Рилломайнер (его, судя по всему, слегка укачало) устроился на мешках с песком в пассажирском отсеке. Фленн, весело посвистывая, сидел на перилах гондолы и поглаживал пушистого карбла по кличке Тинни, с которым ни за что не желал расставаться; в итоге Толлеру пришлось уступить, и на корабле появился пятый член экипажа.
Корабль продолжал уверенно подниматься над пригородами Ро-Атабри. Сети нротивоптертовых экранов совершенно преобразили столицу, однако некоторые здания и сооружения вполне можно было узнать. К примеру, королевский дворец. «Должно быть, —
Внезапно Толлер заметил в небе красную точку.
— Рилломайнер, поднимайся, — скомандовал он.
— Пора отрабатывать жалованье за полет.
Механик кое-как выбрался из пассажирского отсека.
— Простите, капитан, у меня нелады с желудком.
— Если не хочешь, чтобы тебе действительно стало плохо, становись к пушке. К нам, кажется, скоро пожалует гость.
Рилломайнер выругался и направился к ближайшей пушке. Завотл и Фленн между тем уже заняли боевые посты. На каждом углу гондолы были установлены по два противоптертовых орудия: стволы из тонких полос бракки, свернутых в трубки и скрепленных смолой. Под каждой пушкой имелись стеклянные энергокапсулы и магазины со снарядами новейшего типа — пучками деревянных лезвий на шарнирах. Теперь от стрелков требовалось целиться гораздо тщательнее, зато они получили возможность уничтожать врага на значительно большем расстоянии.
— Следи за птертой, — велел Толлер Завотлу, — кажется, она держится на одном с нами уровне. Я хочу выяснить, на какую высоту она способна подняться.
— Хорошо, капитан. — Завотл взял бинокль и поднес его к глазам.
Толлер оглядел свои небольшие владения и попытался представить, насколько тесно будет на борту при полном экипаже в двадцать человек плюс восемнадцать пассажиров, для которых имелись два отсека, расположенные на противоположных сторонах гондолы. Похоже, во время перелета достанется всем без исключения.
В одном из углов гондолы разместился камбуз, а в противоположном по диагонали — примитивный туалет, просто дыра в полу. В центре корзины находились горелка и реактивный двигатель. Все оставшееся пространство заполняли емкости с пиконом и халвеллом, еда, канистры с водой и ящики с инструментами.
Баллон был гораздо больше гондолы. Его полотняная оболочка была окрашена в темно-коричневый цвет для того, чтобы поглощать солнечное тепло, увеличивая тем самым подъемную силу. Черные ленты оплетки и швы выглядели, как сетка на глобусе.
Возле места пилота имелся крюк, от которого тянулся вверх, к макушке баллона, красный канат. С его помощью можно было сорвать верхнюю часть оболочки, что могло понадобиться, к примеру, при посадке на сильном ветру. Кроме того, этот канат служил чем-то вроде определителя скорости. Когда баллон сталкивался с встречным воздушным потоком, натяжение каната сразу ослабевало. Толлер пощупал канат и прикинул, что скорость шара составляет около двенадцати миль в час.
Минули первые полчаса полета. Корабль поднялся выше вершины горы Опелмер. На юге виднелась провинция Кейл; сады и поля фермеров блестели, как мозаика из разноцветных кубиков. На западе лежало Отоланское море, а на востоке, на голубом просторе Мирлгиверского океана, белели паруса кораблей. На севере возвышались светло-коричневые
Лицо Мира с высоты шести миль казалось безмятежным и прекрасным. Но залитая ласковым солнечным светом планета на самом деле представляла собой поле боя, который человечество проиграло. И подтверждением тому служило весьма незначительное число парусных судов и воздушных кораблей.
Толлер нащупал странный тяжелый предмет, подарок отца, и по привычке погладил большим пальцем блестящую поверхность. Интересно, подумалось ему, если бы обстоятельства сложились иначе, сколько бы понадобилось времени, чтобы организовать экспедицию на Верхний Мир? Да, если бы не надо было убегать от птерты… Толлер поискал взглядом красный шар, который недавно заметил в небе. Тот находился на прежнем расстоянии и, что было куда важнее, поднимался с той же скоростью, что и корабль. Неужели птерта и впрямь разумна? А если так, почему она воюет только с людьми?
Завотл, опустив бинокль, сообщил:
— Она, кажется, увеличилась в размерах.
Толлер поднес к глазам свой бинокль.
— Трудно сказать.
— Скоро малая ночь, — заметил Завотл. — Честно говоря, мне становится как-то не по себе при мысли, что эта тварь будет ошиваться рядом с нами в темноте.
— Она не сможет к нам приблизиться, поскольку ветра практически нет.
— Надеюсь, вы правы, — мрачно ответил Завотл.
Толлер решил подрегулировать тягу и немного увеличить скорость подъема. Вскоре та возросла до восемнадцати миль в час.
Фленн подал еду, приготовленную, по счастью, не из консервов, а из ограниченного запаса свежих продуктов. Мясо под соусом, бобы и блинчики с горячим зеленым чаем. От черной камеры сгорания исходило тепло, из камбуза доносились вкусные запахи; гондола превратилась в уютный домашний оазис в лазурной пустоте.
Посреди трапезы с востока накатила малая ночь. Друг за другом пробежали все цвета радуги, затем наступила полная темнота, но когда глаза привыкли к ней, небеса вокруг ожили и засверкали.
Толлер видел таинственно светящиеся веера комет и бесчисленные звезды. Тишину нарушало разве что поскрипывание веревок, по небосводу чертили свои быстро исчезающие письмена метеоры.
Внизу, под кораблем, раскинулась кромешная тьма, как будто люди уже покинули Мир; внезапно у горизонта на западе возникли разноцветные полосы — красные, зеленые, фиолетовые. Они становились все ярче, непрерывно увеличиваясь в размерах, и вдруг со скоростью, от которой замерло сердце, по поверхности планеты, выхватив на секунду из мрака океан и сушу, промчался луч света. Терминатор, граница ночи и дня. Луч миновал воздушный корабль, и Толлер, который почему-то весь напрягся, словно ожидал столкновения, облегченно вздохнул.
Завотл встал, вгляделся в темноту.
— Что скажете о нашей птерте, капитан? Она и впрямь разбухла или просто приблизилась?
— Возможно и то, и другое, — ответил Толлер, наводя бинокль на птерту. — Чувствуешь, корабль покачивает? Наверно, после малой ночи нас колеблет холодный воздух. Может, от этого птерта и подплыла поближе.
— Она держится на одном уровне с нами, хотя мы изменили скорость подъема.
— Да. Мне кажется, мы ей зачем-то нужны.