Журнал «Если», 1995 № 10

Вэнс Джек Холбрук

— Я узнал ее еще вчера. По звуку выстрела. Отличный револьвер, Билли. — Он отпил из бутылки. — И знаешь, что? Она, конечно же, не из моей коллекции. Я проверял: ничего не пропало. А теперь я вижу тебя с ней. Подобный револьвер я хотел когда-то купить для твоей матери. Помню, показал ей картинку в каталоге. «Мерзость», — сказала она. — «Да ты сама не подарок», — сказал я. — Он опять поднес бутылку к губам и сделал солидный глоток. — А ты знаешь, эта маленькая штучка была права: тебе действительно следовало прикончить своего старшего братца. Он как

был, так и остался куском дерьма. — Отец громко рыгнул и вновь рассмеялся. — Да, твоя мать всегда права. Гнилые дети превращают своих родителей в гниль, а гнилые отцы порождают лишь гнилых отпрысков. Всякому, кто почувствовал в себе гнильцу, следует немедленно пристрелить себя и разорвать порочный круг. — Он с силой топнул по полу кабины. — Но мне не хватило духу. — Он уронил голову на грудь, и его губы коснулись горлышка бутылки. — О, Лиза, ты опять оказалась на высоте! Ты убила себя из винтовки, а теперь вернулась в виде револьвера.

— Это не мама, отец! — Голос Билли дрожал. — Она из будущего! Ее зовут Крошка-Смерть!

— Узнаю тебя, Лиза. Даже имечко выбрала себе самое подходящее! — Отец то ли кашлянул, то ли хихикнул. — А я-то по-прежнему люблю тебя, вот ведь как…

— Убей его, Билли, — тихо сказала Крошка-Смерть.

Рука Билли сама собой сдавила рифленую рукоять.

— Как же я могу?..

— Взгляни: он ведь сам жаждет смерти. И заслужил ее. Он причинял боль и тебе, и твоей матери, и твоему брату. Чаще — словами, нередко — кулаками. Он и сейчас издевается над тобой. И над собой.

И хотя Крошка-Смерть говорила шепотом, голос ее заполнил полупустой сарай:

— Не так ли, мистер Макаферти?!

Отец попытался подняться и тут же вывалился из кабины косилки. Покачиваясь, он встал на ноги, все еще сжимая в руке недопитую бутылку, и воскликнул:

— Лиза!

— Иди же и получи свое, — подзадорила его Крошка-Смерть.

— Лиза! — Словно слепой, он двинулся вперед.

— Детка моя!

Билли поднял револьвер.

— Отпусти ее, — велел отец. — Ты не дашь ей того, чего она хочет.

— Дам! — вскричал Билли, и оружие заходило в его руке.

— Она хочет быть со мной. — Отец хрипло рассмеялся. — Иди ко мне, Лиза. — Вытянув руку, он сделал еще один неверный шаг, и Билли почувствовал тошнотворный запах многодневного перегара.

— Нет! — Билли отступил от отца и нацелил Крошку-Смерть на бутылку в его руке. — Это не твоя жена!

Билли выстрелил. Бутылка прыснула стеклянным крошевом, джинсы отца залила красная жидкость. Он удивленно выпустил из руки горлышко бутылки и уставился на осколки под ногами.

— Неплохо, — одобрила Крошка-Смерть. — Ты нанес его самолюбию смертельную рану.

— Видел?! — вскричал Билли. — Нет больше бутылки! Как нет и мамы! Все в прошлом!

Отец перевел непонимающий взгляд на Билли.

— Видишь, как все славно, — обратилась Крошка-Смерть к отцу. — Ты получил готовое решение всех своих проблем. Более надежное, чем алкоголь.

Отец засмеялся и вновь двинулся к Билли. Тот

вылетел из сарая. Крошка-Смерть сошла с ума. И отец сошел с ума.

Позади слышались вопли:

— Лиза! Лиза! Билли!

Билли развернулся, пальнул в воздух и, даже не удостоверившись, остановил ли отца выстрел, припустил дальше.

Ноги принесли его на задний двор фермы. Он распахнул дверь черного хода и устремился через столовую к входной двери. Он хотел побыстрей выбраться на шоссе, а потом куда угодно, лишь бы только подальше от дома. Но вдруг остановился. Входная дверь была по-прежнему распахнута, и по дому носились разъяренные пчелы-убийцы. Тяжело дыша, Билли уставился сквозь мамино окошко из цветного стекла на сарай и зеленые холмы за ним. Привычный пейзаж был бы совсем мирным, если бы за разноцветными стеклами не метались голубые, красные и зеленые сполохи пчел.

Закрыв глаза, он привалился к стене, затем сполз на пол.

— Билли, — попросила Крошка-Смерть. — Не считай меня своим врагом, Билли. Пожалуйста.

Билли швырнул ее через комнату. Отец не появлялся. Возможно, выпущенная наобум пуля убила его. Билли в отчаянии закрыл лицо руками.

И тут дверь скрипнула, и в комнату, пошатываясь, вошел отец. Он хромал, но крови на штанине не было, видимо, просто подвернул ногу, когда гнался за мальчиком.

— Билли, — спросил отец мягко. — Где она?

Увидев Крошку-Смерть у стены рядом с собой, он

присел и поднял ее.

— Нет, — сказал Билли, не в состоянии двинуться с места.

— Если можешь, прости меня. — На лице отца, как совсем недавно на лице Марка, не было страха, но не было и удивления. Похоже, он примирился наконец-то с собой и с миром. — Все возвращается на круги своя. Ну да, все возвращается.

Он сунул ствол Крошки-Смерть себе в рот и медленно нажал на спусковой крючок.

Оглушительно щелкнул курок, но револьвер не выстрелил.

— Она подчиняется только мне, отец.

Вновь обретя способность двигаться, Билли подошел к отцу, сел рядом и взял Крошку-Смерть из его неподатливых пальцев. Револьвер был теплым, почти горячим.

— Давай все забудем, а? — сказал Билли. — Покончим со всем этим раз и навсегда. Уедем отсюда. Будем жить рядом с людьми. Ты, я и Марк. Прошлого нет. Ты слышишь меня? Ничего не было.

— Он нацелил Крошку-Смерть на мамино окошко из цветного стекла. — Не было!

Грохнул выстрел. Мирная сцена взорвалась, пол вокруг Билли и его отца усеяли разноцветные осколки стекла, но ни один не зацепил их. Крошка-Смерть жалобно взвыла.

В дом ворвались полчища пчел и принялись яростно биться о стены, окна, потолок, будто старались свести Билли с ума.

Отец вытянул руки, словно собирался сгрести все осколки стекла, и тихо взмолился:

— О, Лиза! Ты забрала все! Почему же ты не взяла и меня с собой?

Билли нацелил Крошку-Смерть на пчелиное гнездо. Ничто уже не поможет отцу. Никто не поможет Билли. Но нужно хотя бы избавиться от ненавистных пчел.