Журнал «Если», 1995 № 10
Шрифт:
Билл писал, что не может и не хочет осуществлять придуманный ею план. Он также сообщал, что ему не нравится на ферме и что он немедленно отправляется в город. Билл и правда ушел в Кемпстер, и к тому времени, когда его мать вышла из кино, уже ехал в поезде. Кроме того, несколько дней тому назад мистер Вейнрайт очень удивился, увидев его во дворе. Старик думал, что Билл уже уехал в город.
Мысль о Вейнрайте не давала женщине покоя. Этот проклятый старик, во все сующий свой нос!
«Старик, — думала она, спускаясь по лестнице, — это он все придумал! Сначала сказал
Она замерла, словно налетев на стену. Если все остальные пророчества сбылись, то невозможно и этому не сбыться? Но если ты никого не убил, то они не могут тебя повесить! Кого она способна убить? Вейнрайта? Нет, такой глупости она не сделает!
Она не помнила, как прошел завтрак. Как сквозь туман она услышала заданный ее собственным голосом вопрос:
— А где же мистер Вейнрайт?
— Он вышел на прогулку. Мама, ты нездорова?
Нездорова? И кому только в голову придет задать такой дурацкий вопрос? Нездоров будет этот проклятый старик — после того как она с ним побеседует.
У нее остались какие-то смутные воспоминания о том, как она мыла тарелки, а потом странный черный провал… живая, жестокая ночь, окутавшая ее сознание… уехал… Билл… надежда… проклятый старик…
Она стояла у двери на веранду, в сотый уже, наверное, раз выглядывая во двор в надежде увидеть возвращающегося с прогулки Вейнрайта. И в этот миг все произошло.
Вот дверь, вот веранда. А через секунду, в двух шагах от нее, прямо из воздуха, материализовался старик. Он открыл дверь, зашатался и рухнул к ее ногам, корчась в агонии, а она что-то кричала ему…
— Она так все и рассказала полиции, — сказал Кент. — По его словам, старик просто взял и умер. Но врач, обследовавший труп, пришел к выводу, что мистер Вейнрайт задохнулся. То есть его удушили.
— Известно, — продолжал Кент после короткой паузы, — что старые люди могут задохнуться, если, например, у них слюна попадает не в то горло, или из-за паралича дыхательных путей во время шока…
— Шока?! — воскликнул врач, — Вы что?.. — Похоже, он просто не мог найти слов. — Вы что, всерьез полагаете, что ваш разговор с мистером Вейнрайтом сегодня утром вызвал его внезапное появление перед миссис Кармоди, уж не знаю сколько лет тому назад? Вы хотите мне сказать, что это в результате шока…
— Я пытаюсь вам сообщить, — прервал его Кент, — что у нас остались буквально минуты, чтобы предотвратить самоубийство. Если мы успеем ей все объяснить, то у миссис Кармоди исчезнет причина лишать себя жизни. Ради бога, скорее!
— Но как же предсказание? — спросил врач, вставая. — Если у этого старика и вправду были такие способности, то как же мы можем изменить предначертанное?
— Послушайте, — вспылил Кент, — Я сегодня уже повлиял на прошлое из будущего. Давайте попытаемся изменить будущее из настоящего. Да пойдемте же!
Он не мог оторвать глаз от этой женщины. Она сидела в своей маленькой светлой комнатке и улыбалась. А врач все говорил и говорил.
— Это значит, —
— Совершенно верно! — искренне заверил ее Кент. Что-то здесь было не так, но что? — Насколько я знаю, ваш сын Билл работает на заводе. Он женился. Ваша дочь — стенографистка на том же предприятии.
— Хорошо, — кивнула она.
Потом они вернулись в кабинет, и сестра принесла голодному Кенту кашу, которую здесь подавали на завтрак.
— Никак не могу понять, — хмурился Кент. — Казалось бы, теперь все должно пойти хорошо. Ее дети работают. Эта девушка, Филлис, вышла за Чарли Козена и они живут на его ферме. Что касается самой миссис Кармоди, то у меня не сложилось впечатления, что она собирается повеситься. Она улыбается. У нее хорошее настроение. Ее комната любовно украшена множеством вышивок.
— Действительно, — согласился врач. — Она любит вышивать… Что случилось?!
«Интересно, — подумал Кент, — он выглядит таким же сумасшедшим, как та мысль, что только что пришла ему в голову?»
— Доктор, — только и мог прохрипеть он. — Есть еще психологический аспект, о котором я совершенно забыл. Скорее! — Кент вскочил. — Надо вернуться к ней и сказать, что она может здесь остаться!
Они услышали, как где-то неподалеку захлопали двери, как кто-то пробежал по коридору. В кабинет ворвался санитар.
— Доктор! — выпалил он, — женщина повесилась! Миссис Кармоди. Она разрезала на куски свое платье, и…
Когда они пришли, ее уже вынули из петли. Смерть сделала ее тихой и спокойной. На губах застыла слабая улыбка.
— Здесь некого винить, — прошептал Кенту врач. — Как могут здоровые, нормальные люди понять, что самым страстным ее желанием всегда была безопасность и уверенность в завтрашнем дне. И что именно здесь, в доме для умалишенных, она получила то, что так долго искала.
Елена Вроно,
кандидат медицинских наук
КОГДА ВЫТАЛКИВАЮТ САМИ СТЕНЫ
Незамысловатая идея произведения, свидетельствующая о том, что любое преступление несет в себе зерно кары, облечена А. Ван Вогтом в весьма причудливую форму.
И как бы отвратительна ни казалась читателю героиня рассказа, асе же она вызывает жалость, ибо всю свою жизнь подчинила одной цели: поискам безопасности для себя и своей семьи. Понятное человеческое желание, став идефиксом, втягивает в свою орбиту родных и близких и в конечном счете разрушает саму личность. Подобная тема, оформленная в ином ключе и с иным знаком, звучит и в рассказе К. Уиллрича, опубликованном в этом же номере «Если». Поэтому редакция решила коснуться этой непростой проблемы предоставив слово специалисту— ученому и практикующему врачу, давно работающему с людьми, которые подошли к опасной черте…