Журнал «Если», 1996 № 03
Шрифт:
— Ты думаешь, он нас найдет? — спросил Удалов.
— Он должен за нами наблюдать.
— Ян наблюдаю, — сказал кладбищенский сторож. Как это он успел их обогнать и спрятаться за кустом?.. — Времени у нас в обрез. Показывайте, что можете предложить. Я ведь страшно продажный.
Минц и Удалов показали остатки сокровищ.
— Мало, — сказал сторож. — Пиджаки тоже отдадите.
— Если ваш рассказ нас заинтересует, — сказал Минц.
— А как же не заинтересовать? — удивился старый сторож. — Я же головой рискую.
Они присели за памятником, так чтобы их
Сторож рассматривал трофеи, но отвечал охотно. Хотя неизвестно, насколько правдиво и насколько исчерпывающе.
Первый вопрос Минца прозвучал для Удалова странно:
— Когда появились путешествия во времени, кто их устроил и кому они нужны?
— Путешествие во времени существует только в городе Великий Гусляр, — ответил сторож, — начались путешествия на той неделе, и не сегодня-завтра их прикроют. А устроили их наши городские власти.
— Почему? Почему их прикроют?
— Потому что путешествия во времени категорически запрещены и, если бы не крайняя нужда, наш город никогда бы не пошел на нарушение запрета.
— Но путешествовать в будущее нельзя! — повысил голос Минц.
Сторож прижал палец к губам и ответил шепотом:
— А кто сказал, что это путешествия в будущее?
— Я. Потому что еще вчера я жил за сто лет до вас.
— Чепуха. Эти путешествия организованы нами, проводятся нами, значит, они — путешествия из будущего в прошлое, что, как известно, и теоретически, и практически возможно и даже широко практиковалось в городе Великий Гусляр.
— Значит, они нам только кажутся путешествиями в будущее, — произнес Минц. — Интересная мысль…
— Так и доложите президенту Академии наук, — заметил сторож, чуть усмехнувшись.
— А вы откуда знаете?..
— Из вашей желтой и продажной прессы. Со страниц ваших газет, сообщивших о якобы имевших место в Великом Гусляре контактах с будущим. Но учтите, что вы будете разоблачены и поставлены на место.
— В это я верю, — сказал Минц. — Так зачем вам нужны путешествия во времени? Зачем было устраивать эти шоп-туры?
— Объясняю, — усталым голосом произнес сторож. Он снял темные очки и его лицо показалось Удалову знакомым.
— Не смотрите на меня так, — сказал сторож. — Вы помните председателя Белосельского? Считается, что мы с ним очень похожи. Я прихожусь ему правнучатым племянником.
— Верно, — воскликнул Удалов. Он обрадовался, словно встретил знакомого в пустыне американского универмага.
— Вы нам нужны для компенсации. Не известно, дадут ли плоды наши усилия, но должен сказать, что наша попытка — отчаянная попытка. Мы рискуем всем. Наш город могут попросту закрыть… и будут правы.
На глазах сторож изменился. Не сторож это был, а государственный муж, который печется о судьбе своей земли.
— Граждане предки, подумайте, что же вы, неразумные, жадные и грязные, наделали с нашей родимой Землей! — голос сторожа дрогнул. — И хуже всего досталось моей родине. Большевики гнали план и воровали, капиталисты и «новые русские» воровали и хапали, чиновник получал взятки за то, что дозволял хапать и уничтожать… Америка и Германия спохватились, развели у себя «зеленых», начали бороться… они сейчас почти все восстановили. Если не считать озоновых дыр — нашего общего несчастья! Мы же не только забыли о естественных продуктах, о натуральной пище, мы — генетические обломки прошлого. Вы видели, насколько равнодушны ко всему мои немногочисленные современники? Когда инициативная группа Великого Гусляра в составе… — тут Белосельский вытащил из кармана плаща смятую бумажку и начал зачитывать список инициативной группы, — в составе Белосельского, Ираклия Удалова, Теодора Стендаля, Хосе-Марии Ложкиной и других граждан решилась на нарушение закона о временных путешествиях исключительно для того, чтобы обеспечить единовременное снабжение Великого Гусляра натуральными продуктами и генофондом, — мы понимали, на что идем!
Сторож замолчал, а Удалов подумал: никогда мне не увидеть этого самого Ираклия Удалова. Почему Ираклия? Неужели кто-то из его потомков на грузинке женится?
— Почему Ираклий? — спросил Корнелий.
— Не отвлекайтесь, — сказал сторож. — Откуда мне знать, почему Ираклий? Пробыл шесть лет в плену на Кавказе, вернулся Ираклием. Мы не задаем лишних вопросов.
— Значит, понадобились натуральные продукты? — спросил Минц.
— Я рассказал все, что мог.
— И генофонд?
— Больше я говорить не вправе.
— И долго это будет продолжаться?
— Завтра закрываем.
— Неужели так удачно? Получили все, что хотели?
— Энергии не хватает.
— А еще дальше в будущее можно заглянуть?
— Нет. Там загородка. Ведь путешествия в будущее невозможны, а оттуда никакого привета. Живем в полной неизвестности…
— Вам можно только посочувствовать, — сказал Минц. — Возьмите ваш гонорар, — он протянул сторожу колечко и монетку.
— Спасибо, не надо. Все ваши товары после окончания тура свозятся в горсовет. А в покупателях состоят только сотрудники местных органов.
— И вы не допускаете жителей?
— Конечно, нет. Мы ведь и так нарушили запрет.
— А эти… агентство «Голден гууз», тоже ваши? — спросил Удалов.
— Нет, это настоящие посредники, корыстные люди, не более того.
— Значит, ваш эксперимент подошел к концу? — спросил Минц.
— Вы совершенно правы. Это тоже будет небезынтересно узнать господину президенту Академии наук и всем вашим спецслужбам, которые, Лев Христофорович, после вашего необдуманного звонка в Москву вот уже сутки обсуждают, чего ждать: то ли третьей мировой войны, то ли всеобщего и полного разоружения.
— Но этого не произойдет?
— Ни того ни другого.
Удалов старался не слушать голосов и шуршания в кустах. Шум приближался с разных сторон. Видно, их хватились и искали.
— Минц, — сказал он профессору, — задавай последний вопрос и будем сдаваться — нас уже почти настигли.
Минц улыбнулся… Сторож напялил черные очки и стал похож на навозную муху.
— Были ли вы до конца искренни с нами? — задал Минц свой последний вопрос.
— Почти… — неопределенно ответил сторож, — остались мелкие детали.