Журнал «Если», 1999 № 12

Мартин Джордж Р.Р.

— Я подарил тебе зеркало, — напомнил я. — Теперь подарю вот это.

Она схватила записку и убежала, а я покончил с едой и прилег вздремнуть, время от времени пытаясь вообразить, какая судьба постигла послание, которое я отдал бейе Санда.

Когда я окончательно проснулся, было совсем светло и вокруг оказалось множество вещей, которых я не заметил ночью. Моя аппаратура все еще находилась здесь, рядом со спальниками, но переводчик исчез. Около клетки стояла небольшая картонная коробка. Я просунул руку сквозь сетку

и подтянул ее поближе, чтобы отодрать клейкую ленту. Интересно, кто прятал сокровища. Группа Хауарда? Вряд ли сугундули могли так аккуратно справиться с упаковкой. Похоже, это работа самого Лако. Но почему он лично этим занялся? Ведь его задача — охранять находки от посягательств со стороны.

Клейкая лента, упаковочная ткань и мягкие прокладки — все сделано на совесть. Я далеко просунул руку сквозь проволочную сетку, слегка подтянул коробку другой рукой и сумел что-то нащупать. И вытащил какой-то предмет.

Это оказалась ваза. Я держал ее за длинное, узкое горлышко. На ней была выгравирована серебряная трубочка. Сама ваза была сделана из голубой керамики, тонкой, как яичная скорлупа. Я завернул ее в пластиткань и положил назад. Порылся в коробке и добыл предмет, напоминающий маленький глиняный горшочек.

— Это дверная печать, — послышался голос Лако. — По словам Борхарда, на ней написано: «Берегись Проклятия королей и кхранов, которые обращают человеческие мечты в кровь». — Он отобрал у меня «горшочек».

— Ты получил мою записку? — спросил я, цытаясь высвободить руки из проволочной сетки. На правом запястье появилась царапина.

Лако бросил мне изжеванный кусочек бумаги.

— Некоторым образом, — ответил он. — Бейи проявляют крайнюю любознательность относительно того, что им даешь. Что говорилось в записке?

— Я хотел заключить с тобой соглашение.

Лако принялся укладывать дверную печать в коробку.

— Я уже умею работать с переводчиком, — ответил он. — И с передатчиком.

— Никто не знает, что я здесь. Я пересылал репортажи к археологам Лиси, на передатчик.

— Что за репортажи? — спросил Лако, выпрямляясь. Он все еще держал в руках дверную печать.

— Всякую ерунду. Местная природа, Комиссия. То, что интересует читателей.

— Комиссия? — переспросил Лако. Сделал какое-то странное движение, словно чуть не уронил печать и поймал ее в последний момент. Я забеспокоился, все ли с ним в порядке. Выглядел он ужасно.

— У меня там передатчик. Репортажи идут через него, и Брэдстрит считает, что я все еще сижу у Лиси. Если перестану слать репортажи, он догадался о моем исчезновении. Сядет в «Ласточку» и будет здесь послезавтра.

Лако осторожно положил печать в коробку, обернул упаковочным материалом, закрыл коробку и заклеил лентой.

— Какое соглашение?

— Я снова буду передавать репортажи, и это убедит Брэдстрита в том, что я все еще у археологов Лиси.

— А взамен?

—

Ты расскажешь мне всю правду. Позволишь взять интервью у группы. Дашь мне возможность опубликовать сенсационный материал.

— Но взамен я потребую, чтобы Брэдстрит появился здесь послезавтра, не раньше.

— А что должно произойти завтра?

— Ты выполнишь договор?

— Да.

Лако немного подумал.

— Завтра утром придет корабль, — медленно произнес он. — Мне будет нужна помощь при погрузке сокровищ.

— Я помогу.

— Никаких частных интервью, никакого частного доступа к передатчику. Я буду просматривать все репортажи, которые ты намерен засылать.

— Хорошо.

— Ты не станешь писать о том, что увидел здесь, пока мы не улетим с Колхиды.

Я готов был согласиться на все. Это ведь не просто история о том, как местный вождь отравил нескольких чужеземцев, не рассказ о туземных игрищах. Это был репортаж, какого у меня еще не случалось, и ради него я согласился бы поцеловать похожую на змею ногу Санда.

— Согласен, — ответил я.

Лако глубоко вздохнул.

— Мы обнаружили сокровища в Спайни, — сказал он. — Три недели назад. Это гробница принцессы. Стоимость найденного… Не могу себе представить. Большая часть памятников сделана из серебра, а их культурная ценность не поддается исчислению. Неделю назад, через два дня после того, как мы расчистили гробницу и принесли все сюда, где можно работать с материалом, группа заболела… Наверное, это вирус. Заразились только наши. Ни представитель Санда, ни носильщики, которые перетаскивали находки из Спайни. Никто, кроме археологов. Санд заявил, что археологи открыли гробницу сами, не дожидаясь решения местных властей. — Лако замолчал.

— Если это так, то последует конфискация, и все достанется Санду. А где находился представитель Санда, когда они якобы вскрыли гробницу?

— Это была бейя. Она отправилась за Сандом. Группа осталась караулить сокровища. Хауард клянется, что они не входили, дожидаясь Санда и его носильщиков. Он говорит… говорил, что группа отравлена.

«От… рава, — сказала тогда Эвелин. — Санд».

Санд утверждает, что какой-то охранный яд, оставленный в гробнице древними, подействовал на археологов, когда они проникли туда.

— А по словам Хауарда, что это было? — спросил я.

— Он ничего не сумел сказать… Эта зараза в первую очередь поражает горло. Хауард потерял голос на второй день. Эвелин Херберт пока еще в состоянии произносить слова, но ее очень трудно понять. Вот зачем мне понадобился твой переводчик.

Я задумался. Охранный яд в гробнице — в этом я немного разбирался. Мне уже приходилось писать о ядах, с помощью которых древние оберегали гробницы от разграбления. В основном это были контактные яды, нанесенные на различные предметы. А у меня в руках побывала дверная печать.