Журнал «Если», 2001 № 08

Нивен Ларри

— И каким же, интересно, способом? — равнодушно спросил Пэл.

— А ты нам для чего, академик? — сердито поинтересовалась Джеру.

Пэл прислонился к стене и закрыл глаза.

— Вы говорите глупости, причем не в первый раз.

Джеру нахмурилась и повернулась ко мне.

— А что тебе известно о призраках?

— Они явились откуда-то, где очень холодно, — ответил я. — Вот почему они прячутся в серебристой скорлупе. Из-за нее прикончить призрака из лазера невозможно. Скорлупа идеально отражает

лучи.

— Не идеально, — поправил меня Пэл. — Действие защитной скорлупы основано на эффекте нулевой постоянной Планка, она поглощает около одной миллиардной единицы случайной энергии.

Я продолжал:

— Говорят, они ставят эксперименты на людях.

— Вранье, придуманное Комитетом исторической правды,> — фыркнул Пэл. — Раскрасить врага самыми черными красками — тактика старая, как мир.

— В таком случае почему бы тебе не просветить юношу? — спокойно поинтересовалась Джеру. — Расскажи ему о призраках и о том, чем они занимаются.

— Серебристые призраки работают с законами физики, — проговорил Пэл.

Я посмотрел на Джеру, которая в ответ лишь пожала плечами.

Пэл попытался объяснить, что он имел в виду. Оказалось, что все дело в квагме.

Квагма — это материя, которая возникает в результате Большого Взрыва. Когда она достигает достаточно высоких температур, то превращается в магму кварков — квагму. При таких температурах четыре закона физики объединяются и превращаются в единую суперсилу. Когда квагма остывает и распухает, суперсила, которая до того момента удерживала ее как единое целое, распадается на четыре подсилы.

К своему великому удивлению, я понял его объяснения — не все, конечно. Именно на этом принципе и работают двигатели интрасистемных кораблей, вроде «Краткой».

— Контролируя распад суперсилы, вы можете выбрать соотношение между ее составляющими. А оно как раз и управляет основными константами физики, — продолжал Пэл. — Одним из примеров является великолепная оболочка призраков. Каждого окружает тонкий слой пространства, в котором постоянная Планка заметно ниже, чем где бы то ни было. Таким образом квантовый эффект перестает работать. Поскольку энергия фотона, световой частицы, становится пропорциональной постоянной Планка, привходящий фотон вынужден сбросить большую часть своей энергии, когда он сталкивается со скорлупой — отсюда и эффект отражения.

— Ладно, — заявила Джеру. — И что же они здесь делают?

— Видимо, звезда-крепость защищена оболочкой из квагмы и диковинной материи. Мы предполагаем, что призраки окружили каждую звезду пузырями, некоей пространственно-временной субстанцией, в которой законы физики искажены.

— Вот почему наше оборудование не работает.

— Очевидно, — в голосе Пэла прозвучал холодный сарказм.

— А чего хотят призраки? — спросил я. — Зачем они все это вытворяют?

Пэл внимательно на меня посмотрел и проговорил:

— Тебя учили их убивать — и все?

Глаза Джеру метали молнии.

— Призраки развились не в результате эволюционного принципа «выживает сильнейший», — сказал Пэл. — Они являются симбионтами и происходят от жизненных форм, объединившихся в группы, когда их мир стал слишком холодным. Ими движет не желание расширить свои владения и получить новые территории — что характерно для нас, — а стремление познать законы развития Вселенной. Видишь ли, юный моряк, имеется очень узкий спектр физических законов, в рамках которых возможно существование какой бы то ни было жизни. Мы считаем, что призраки изучают данный вопрос, пытаясь раздвинуть границы — иными словами, манипулируя основами, управляющими нашим миром.

— Враг, который может превратить законы физики в оружие, очень опасен, — заявила Джеру. — Но я не сомневаюсь, что в конце концов мы с призраками справимся.

— Да уж, такова эволюционная судьба человечества, — бесцветным голосом проговорил Пэл. — Отвратительно. В течение тысячи лет, в соответствии с Соглашением Рауля, мы жили с призраками в мире.

Мы разные, нами двигают несхожие мотивы — зачем нам конфликтовать? Разве птицы в прекрасном саду ссорятся между собой?

Я никогда не видел ни сада, ни птиц. Так что этот пример был мне непонятен.

Джеру продолжала хмуриться. Наконец она сказала:

— Давайте вернемся к нашей ситуации. Как устроена крепость? — Когда Пэл не ответил, она сердито рявкнула: — Академик, ты уже целый час находишься внутри кордона, охраняющего крепость. И ни одного разумного наблюдения или вывода!

— Что я должен сделать? — ядовито поинтересовался Пэл.

Джеру повернулась ко мне.

— Твои наблюдения, юный моряк?

— Наши инструменты и оружие вышли из строя, — быстро ответил я. — «Краткая» взорвалась. Я сломал руку.

— Тилл свернул себе шею, — добавила Джеру. — Она пошевелила пальцами в перчатке. — Такое впечатление, что наши кости становятся более хрупкими. Больше ничего не заметили?

Я пожал плечами.

— Немного жарко, — неохотно сказал Пэл.

— Имеют ли необычные реакции нашего организма принципиальное значение? — продолжала допрос Джеру.

— Не представляю.

— В таком случае подумай над ответом на мой вопрос.

— У меня нет необходимого оборудования.

Джеру вывалила ему на колени запасное снаряжение — оружие, маяки.

— У тебя есть глаза, руки и голова. — Она повернулась ко мне. — Так, теперь ты, морячок. Нам пора сходить в разведку. Нужно найти способ выбраться отсюда.

Я с сомнением взглянул на Пэла.

— А кто останется сторожить?

— Никто. Нас тут только трое. — Она с силой сжала плечо Пэла.