Журнал «Если», 2002 № 07

Булычев Кир

Рядом с кроватью послышались легкие шаги, чья-то рука одну за другой раздвинула портьеры.

— День на дворе, сударь, — услышал эколог приятный женский голос, — не угодно ли вам умыться?

С правой стороны кровати стояла, улыбаясь ему, пригожая девица с золотистыми волосами. Кандидат наук уставился на нее вытаращенными глазами. Совершенно машинально, даже не пытаясь что-нибудь понять, он отметил, что лицо у девушки доброжелательное, даже участливое.

Черт побери, может, он долго болел и только теперь пришел в себя, а вся эта невиданная обстановка —

какая-то больничная палата в стиле ретро? Сейчас ведь чего только не придумают! Если так, тогда все эти милиционеры, шустрый человек, забравший его в джип, — всего лишь засевшие в памяти галлюцинации. Но чем он мог болеть? Неужели какой-то несчастный случай?!

Эколог изучил темно-красное платье девушки. Несмотря на очевидную элегантность, почему-то оно наводило на мысль об униформе. Может, по той причине, что к нему была прикреплена табличка с именем владелицы, написанным не только русскими, но и латинскими буквами.

«Виктория» — машинально прочитал про себя кандидат наук. Красивое, звучное имя.

В одной руке пригожая девица держала медный таз, в другой — медный кувшин.

— Слышала я про ваши успехи в русском языке, — непринужденно заговорила Виктория, протягивая кандидату наук таз. — Вы и раньше-то схватывали все на лету, а теперь, как отозвался Михаил Владиславович, стали изъясняться совершенно свободно. Скоро, должно быть, и древнегреческий освоите, с вашими-то способностями. А уж про итальянский и французский и говорить нечего.

Гипотеза о болезни разом отпала. Про его способности к русскому языку говорил и тот человек, приехавший за ним в комнату милиции. «А Виктория ведет себя так, будто давно меня знает, — пронеслось в голове у эколога. — И шустрый человек разговаривал, как старый знакомый. Вероятно, это он и есть Михаил Владиславович. Все эти люди явно принимают меня за кого-то другого. Но за кого и почему? Причем здесь древнегреческий, итальянский и французский?»

А может, все это только продолжение причудливого сна?..

Машинально он взял таз и поставил себе на колени. Девица Виктория наклонила кувшин, и он, подставив под струю руки, стал умываться.

Вода оказалась прохладной и приятно бодрила. В снах такой не бывает… Следовательно, вовсе не порождением сновидений была и эта королевская кровать с высоким балдахином и шелковыми занавесями.

Когда кандидат наук покончил с умыванием, Виктория легким движением убрала таз и протянула ему полотенце.

— Одевайтесь, сударь, скоро я зайду за вами, чтобы проводить на завтрак, — молвила девица, не сводя с него лукавых глаз, и ушла куда-то за изголовье кровати.

В одно мгновение эколог вскочил на ноги и огляделся по сторонам. Оказалось, роскошная кровать стоит посреди большой комнаты, изголовьем к стене, затянутой синим шелком. Из мебели здесь были четыре кресла (их сиденья и высокие спинки были обиты цветной кожей с тиснением), массивный стол со слегка наклонной доской, где лежало несколько увесистых фолиантов, и резной сундук на невысоких полукруглых ножках. Был и тяжеловесный шкаф, на полках которого виднелись

толстые корешки книг, явно старинных.

Еще один предмет обстановки — внушительные, размером со шкаф, напольные часы. Позже выяснилось, что они негромко отбивали время каждые четверть часа.

В кресле рядом с кроватью лежала одежда, но, глянув на нее, кандидат наук вконец растерялся. Вместо джинсов, свитера и всего остального здесь были узкие штаны, похожие на рейтузы, белая рубаха с большим отложным воротником и что-то вроде куртки из темного сукна, заставившее научного сотрудника припомнить старинное слово «колет», знакомое по историческим романам. Рядом стояли изящные и легкие на вид полусапожки из тонкой кожи.

Он опустился в другое кресло, напротив, и стал сосредоточенно рассматривать эту маскарадную одежду. Одежда пропадать не желала. Эколог закрыл глаза и стал раскачиваться из стороны в сторону. От этого неожиданно стало как-то легче. Кандидат наук сосредоточился и постарался привести мысли хоть в какой-то порядок.

Единственным, не подлежавшим сомнению, было то, что его приняли за кого-то другого — из-за явного, поразительного сходства с этим «кем-то». Причем настолько явного, что милиционеры даже не стали толком смотреть его документы, как и те люди, которые приехали, за ним на станцию «Дмитровская». Доказывать, что перед ними на самом деле Александр Юрьевич Умников, кандидат наук, бесполезно.

Этот здравый силлогизм потянул за собой и другой: если ориентировка на этого кого-то другого была разослана, как утверждал старший сержант, по всем станциям метро, вокзалам, аэропортам, постам ДПС, значит, налицо было какое-то серьезное правонарушение, уголовщина. Но почему тогда милиционеры не отправили задержанного куда следует, а выдали этим приехавшим за ним загадочным людям? Может, потому, что они из ФСБ? По разговорам и манерам вроде бы не похоже. Скорее уж, они сами смахивают на представителей криминального мира.

Эколог поежился. Только этого ему и не хватало.

Других силлогизмов не последовало. Все, абсолютно все было необъяснимым. Пусть даже он попал в дом какого-то авторитета, что означает эта королевская кровать и вся остальная антикварная обстановка?

Впрочем, подумал он, всякое может прийти в голову человеку, ворочающему огромными деньгами, добытыми преступным путем. Однако почему вместо одежды лежит какой-то маскарадный костюм? Отчего все изумляются тому, как он быстро научился говорить по-русски? И называют его гением?

Но тут мысли эколога прервались, потому что в комнате неизвестно откуда вновь возникла златовласая Виктория.

— Ой, сударь, да вы еще не одеты, — с деланным испугом пригожая девица всплеснула руками, но в голосе явно прозвучали игривые нотки.

Эколог смутился. Старомодная ночная рубаха доходила ему до пят. Он походил на привидение: неудобно красоваться в таком облике перед молодой и весьма обворожительной девицей.

— Я зайду через пять минут, — с прежними игривыми интонациями заявила Виктория, — надеюсь, будете готовы?