Журнал «Если», 2002 № 07

Булычев Кир

Потрясенный кандидат наук уже полностью потерял всякую способность соображать. Все происходящее снова было фантастическим сном, нелепым наваждением, которое никак не кончится. Он даже не сразу почувствовал, как кто-то тронул его за плечо.

Эколог обернулся. За спиной стоял вчерашний шустрый маленький человек в очках.

Наклонившись к нему, человек негромко заговорил прежними короткими фразами. Смысл их был не менее загадочным, чем все происходящее.

— Пока ты отсыпался, заезжал Константин Петрович. Будить

мы тебя, конечно, не стали. После такой дозы не добудишься. Константин Петрович не очень гневается. Но, само собой, еще поговорит с тобой, когда выберет время. За телефон он тебя простил. Ты его потерял, что ли?

Эколог тупо мотнул головой.

— Из кармана, наверное, выронил, — вымолвил он первое, что пришло в голову.

— Жаль! Дорогая игрушка.

Человек сделал паузу.

— Да ладно, Константин Петрович распорядился тебе новый выдать. Держи! Говорить можешь по-своему. А переводить тебе он будет на русский, если уж дальше хочешь в нем совершенствоваться. Я правильно решил?

Человек извлек из кармана мобильник, положил перед кандидатом наук на стол. Телефон как телефон, в черном кожаном футляре, с ручкой-петлей на металлическом карабинчике.

— Правильно решил, Михаил, — осторожно сказал эколог. — Благодарю. Пусть будет на русском.

Доверительно наклонившись к самому его уху, Михаил Владиславович произнес:

— Ты же знаешь, Константин Петрович к тебе относится с особой симпатией. За твой веселый нрав и любознательность. Над мусорным баком он даже смеялся. А потом сказал, что понимает, почему ты решился. Все дело в ней, — он даже подмигнул.

— В ком? — растерянно выговорил кандидат наук.

— Да в ней, в любознательности! — с чувством воскликнул человек и снова подмигнул.

— Хорошо, когда тебя понимают, — выдавил из себя эколог.

— По-французски, конечно, ты уже тоже немного можешь, — сказал Михаил Владиславович.

— Еще далеко не все, — ответил кандидат наук осторожно.

— По-итальянски, наверное, тоже, а по-древнегречески — сомневаюсь. Тяжелый язык, мертвый. За несколько дней его не выучить. Да к тому же этот старый хрыч не говорит, как люди, а все время поет этим своим… гекзаметром.

Словно молнией сознание эколога пронзила догадка. Итак, завтракать в этом удивительном доме ему довелось за одним столом с Наполеоном и Гомером. Но кто же третий сотрапезник?

— Только ты учти, — сказал Михаил Владиславович, меняя тему и интонации. Теперь они стали очень жесткими. — Со вчерашнего дня ты под особым присмотром. Глаз с тебя спускать не будем. Понял? Чтобы больше никаких выкрутасов.

Эколог кивнул. Взгляд Михаила Владиславовича потеплел, и он дружелюбно хлопнул кандидата наук по плечу.

— Ладно, надеюсь, рецидивов не будет… Одного только не могу понять…

— Чего? — спросил эколог.

Михаил Владиславович выдержал паузу.

— Думал, наверное, спрошу,

где ты раздобыл сумку с крутым компьютером? Не буду! Во-первых, это твое личное дело, а во-вторых, ты и знать не мог, что в ней такое лежит. Взял где-то и взял, натуру не переделать… Но… — Михаил Владиславович кивнул на кружку с темным элем, — как ты можешь пить эту гадость? Сколько раз тебе говорил: водочки нашей попробуй! У вас-то такой точно не было!

Он ткнул эколога в бок и наклонился к самому уху.

— Хочешь, — заговорил он совсем уж по-приятельски, — загляну к тебе вечерком с бутылочкой? И Вика будет. Думаешь, не вижу, как она на тебя поглядывает. Император-то не в ее вкусе, вдобавок она его побаивается. Про слепца и говорить нечего. А этот Галилей, зануда из зануд. Никогда бы не подумал. Эх…

Кандидат наук охнул. Вот и разгадка! Портреты Галилео Галилея ему, конечно, случалось видеть в книгах. Другое дело, что внешность великого итальянца не столь запоминающаяся, как у Наполеона, вот и не признал сразу.

Михаил Владиславович недоговорил, вздохнул, потом издал смешок.

— Впрочем, сам понимаешь, шучу! Тут такое поднимется, если кто проведает, что я у тебя водку пью! А мне мое место дорого!

Он хлопнул кандидата наук по плечу, подмигнул и стремительно исчез за какой-то боковой дверью.

Смысл состоявшейся беседы эколог даже не пытался анализировать. Ясно одно, подумал он отстраненно, эти телефоны выполняют роль переводчиков. О таких устройствах он где-то что-то читал. Кажется, засунуть электронного переводчика в мобильный телефон догадались хитроумные японцы. Говоришь на одном языке, а телефон собеседника переводит его слова на другой, и наоборот.

А еще, тут же пришло ему на ум, кем бы эти люди ни были на самом деле, Гомер, как и положено, изъяснялся по-древнегречески, Наполеон — по-французски, Галилей — по-итальянски…

Появилась и третья мысль: а за кого же тогда все эти люди принимают его самого? Сомнений нет: кто-то неведомый сбежал из этого дома в мусорном контейнере и затерялся в огромном городе. А приняли за этого неизвестного его, потому и водворили в комнату с королевской кроватью и прочим антиквариатом.

Но все эти догадки не объясняли ровным счетом ничего. Фантасмагория продолжалась: в тот же момент, взяв мобильник, к нему обратился Наполеон.

Рефлекторным движением эколог поднес к уху и свой аппарат. Все правильно, Наполеон говорил по-французски, а в телефоне звучала русская речь.

— Хочу, мой молодой друг, угостить вас своим вином, — услышал эколог. — Что-то вид у вас сегодня печальный. Правда, веселиться здесь, что и говорить, причин нет.

Наполеон сделал жест. Официант мгновенно наполнил бокал и на подносе принес его экологу. Кандидат наук принял, отпил глоток.

Наклонив в знак благодарности голову, эколог сказал в мобильник: