Журнал «Если», 2005 № 11
Шрифт:
Небылец слушал, не перебивая. Когда горячечный поток Волькиных откровений иссяк, он усмехнулся:
— А ты, вселенский кошмар, сделался унылым сухарем. Что ж. Ты выбрал. Ешь свой выбор, дырку над тобой в небе! Кутайся в него!
Облик Небыльца стек в землю. Перед Волькой стоял Двит Лир — изменчивый ильс, перетекающий из одного тела в другое. Титановый клинок Лира прятался в деревянных ножнах. Волькино время еще не настало.
— Я снимаю с тебя свои чары, щенок. Поживи без моей власти. Агаррра!
Силуэт ильса высверкнуло белым. Пока Волька тер глаза, пытаясь содрать с сетчатки огнистый след, в небе зарокотал гром. Землю вспороло градом.
Куртку все-таки следовало взять.
Гроза бушевала над Ригой. Первая гроза в году. Еще две — и можно будет купаться… По тротуару, пошатываясь, брел человек. Он не пытался скрыться от рушащейся с небес непогоды. Град сек его плечи белыми искрами-щербинами.
Искр этот человек не видел. Проклятие короля ильсов не прошло даром. Для Вольки больше не существовало свечей кипарисов и барашков волн. Гром не ворчал, а стук сердца не напоминал барабан. Иллюзии и метафоры ушли из его жизни.
Рядом с Волькой притормозила машина. Дверца приоткрылась, высунулся мужичок в кожанке. Бородка и усы делали его похожим на скотч-терьера, но от Вольки это ускользнуло.
— Тебе куда, малахольный?! — слова потонули в раскатах грома. — Садись!
Волька покорно забрался в теплый салон.
— На Краску.
— Ну и славно. Правда, не совсем по пути, но в такую погоду довезу. Так и быть.
Кожаное сиденье противно скрипело под мокрыми джинсами. Под ногами набралась лужица воды.
— Эк ты паря… — бормотал водитель, энергично переключая передачи. — В маечке, нате вам!.. А вот не месяц май!.. Хотя именно май. Это все от фреону, говорят. Озоновая дыра гадит.
«Это от двери в Зиму», — хотел сказать Волька, но передумал. Вместо этого спросил:
— А скажите… Тучи — на что они похожи?
— Тучи? В смысле как это — похожи? Тучи — они тучи и есть.
«Да, — обреченно подумал Волька. — Они ведь всю жизнь так… И
ничего. Не жалуются. Неужели и я привыкну?»
Пока ехали, водитель вытряс из Вольки всю душу. Выспросил, где тот живет, чем занимается, учится ли. Сколько зарабатывает. Кто ему челюсть разбил. Есть ли девушка. Волька на вопросы отвечал невпопад, мыслями витая далеко.
«Дверь в Зиму открывается», — думал он. Показалось ли ему — там, на берегу реки?…
«У меня нет никого… кроме тебя…»
Что ты отдашь ради Лета?
Нет. Не так.
Ради чего ты пожертвуешь Летом?
Высадив Вольку на переезде, водитель укатил. Добрый человек. Почаще бы такие встречались. Волька устало поплелся вдоль железной дороги.
«Рельсы, — думал он. — Рельсы должны быть похожи на нити. И на лезвия ножей. На… на что же еще?…»
Не помогало. Проклятые железки не хотели становиться ни лезвиями, ни нитями. Только рельсами и ничем больше.
У дверей своего подъезда Волька остановился передохнуть. Привалился без сил к грязному стеклоблоку. Где-то вверху — его квартира. Чистая, убранная. Ледяная. Добро пожаловать в новый мир, Волька. Мир, где все приходится решать самому…
Зато никто не вынудит его убивать и предавать. Титул Двит Лира на языке ильсов красив и чарующ. А на человеческом звучит гнусновато. «Мастер, лучше всех знающий, чья жизнь бесполезна».
Волька закрыл глаза. Устал… Пора домой. Пусть этот проклятый день закончится наконец.
— Волчонок мой… Ты вернулся! — Теплая маленькая ручка коснулась его локтя. — А я без тебя не могу подняться по лестнице.
Волька дернулся, едва не сбив Алю с ног:
— Ты?!
Тяжелые капли на клеенчатом дождевике. Намокшая темная прядь выбивается из-под капюшона. И улыбка — та самая. С которой ильсам-эльфам ничего не поделать.
Какая она легкая!.. Черно-белый дождь, ранние фонари, нерасцветшая сирень — вымокший город закружился вокруг Вольки, сливаясь в сверкающие полосы.
— Отпусти, сумасшедший! Уронишь!
— Никогда! Теперь я тебя держать буду.
— А я — тебя! Ох, как же мне было плохо одной…
Волька поставил девушку на ступеньки:
— Только знаешь… Двит Лир… Он…
— Я знаю. Знаю, Волька. Когда вытягиваешь из круга, всегда так. Ты не плачь, хорошо?… Мужчины не плачут… А я… мне можно…
Горло перехватило.
— Пойдем… Я научу тебя подниматься.
Лампочек как всегда не хватало. Темные пролеты Аля преодолевала с закрытыми глазами, вытянув вперед руки. Один раз она споткнулась, но Волька оказался рядом. Подхватил, прижал к себе, вслушиваясь в оглушающее биение сердца.
— Волчонок мой. — Ласковые, нежные пальцы перебирали пряди Волькиных волос. — Неужели ты так и не понял? У Двит Лира нет власти над красками жизни. Иначе зачем бы ему вся эта катавасия с мирами?
Волька кивнул, закрывая глаза. Ничего… Главное — закрыть дверь в Зиму.
А Лето в наш мир мы принесем сами.
Юлий Буркин
Орёл + Решка = Судьба
Только он влез в ванну, только намылил шампунем голову, как в коридоре зазвонил телефон: бр-р-рын-н-нь, бр-р-рын-н-нь, бр-р-рын-н-нь…
Ну, ё-моё! Вот не раньше и не позже! Бр-р-рын-н-нь, бр-р-рын-н-нь!..
Достали! Не подойду и всё. Пусть думают, что меня нет. Бр-р-рын-н-нь, бр-р-рын-н-нь, бр-р-рын-н-нь! Нет, ну что за уроды? Ну, не подходит человек к телефону, значит, его нет, так ведь? Бр-р-рын-н-нь, бр-р-рын-н-нь, бр-р-рын-н-нь!!! Прямо-таки бр-р-рздынь!!!
Да ёлки-палки! Ну что за настырный народ! А вот фиг вам! Не вылезу!
Из-за всех этих переживаний Владик отвлекся от процесса, и мыльная вода угодила ему в глаз. Костеря все на свете, он зажмурился и, окунувшись, поспешно смыл пену с головы. Затем принялся промывать глаз, который отчаянно щипало. А телефон замолчал. Но это уже как-то не радовало.