Журнал «Если», 2005 № 11
Шрифт:
Она расправила полы рубашки и закружилась в дурашливом танце. Худенькая, невысокая — на полголовы ниже Вольки, — в чужой одежде она выглядела инопланетянкой. Проходившая мимо бабка что-то неодобрительно проворчала. Ладно, на то она и бабка.
В салоне Аля забыла все и вся. Носилась меж вешалок, разглядывая цветастые платья, кожанки, легкомысленные топики и шорты. Девушки-консультанты сперва пришли в ужас, потом оттаяли. И чем она их взяла? Может, это тоже дар, из тех, которые
Волька маялся. Из-за какой-то дурацкой щепетильности он обошел вниманием очень важный вопрос. Ох, скандал будет… Мерзко. И дураком себя выставить — тоже радости мало.
Кто-то дернул его за рукав. Аля стояла, нагруженная ворохом тряпок, — румяная, счастливая:
— Волчонок, а сколько у тебя денег?
Вот он, этот вопрос. Вольку перекорежило от такой непосредственности. Хотя, с чего бы? Сам должен был сказать. Кроме того, путешественнику по мирам мелочность не пристала.
— Понимаешь… э-э… — Он раскрыл кошелек и беспомощно протянул донье Але. — У меня нынче…
— О, здорово! — Она вытащила три бумажки и выгребла мелочь. — Спасибо, Волчонок!
Горячие губы коснулись его щеки. Казалось бы, какая ерунда — девчонка поцеловала. Но вот ведь… Не ерунда, оказывается.
Аля сбросила добрую половину вешалок на руки консультантше, а с остальным шмыгнула в примерочную кабинку.
— Твоя подруга? — охранник приятельски подмигнул Вольке. — Симпатичная.
— Чего?…
— Живенькая такая, — развил тот свою мысль. — Бойконькая. И улыбка — без жабства. Не то что у этой, — покосился он в сторону снежной блондинки-кассирши. — Ты своей бабы держись, парень.
Затылок доски-кассирши одеревенел. Сказано все это было с умыслом. То ли охранник мстил, то ли бунтовал — бессмысленно и беспощадно.
Возилась донья Аля долго. Волька заскучал и принялся глазеть по сторонам. Витрины, плакаты… В одном из зеркал мелькнул рукав серой рубашки с кружевами, и скука с Вольки мигом слетела.
Откуда рубашка? Ох!.. Покупателей в зале: две крашеные бабки-авоськи, питбуль в синем пиджаке и припевочка-тинейджер с кольцом в носу и двумя в пупке. Чья же рубашка? Или сама по себе гуляет?
Волька насторожился. Небылец даром времени не теряет. Неужели Двит Лир? Волька скрестил пальцы и коснулся носа — думай, думай!
Заклятие подействовало. Мир словно вывернулся наизнанку, открывая свои тайны. Припевочка украдкой перевесила два платья на одну вешалку. Можно не сомневаться: заглянет через пару часов и хапнет — якобы для примерки. Бог с ней. Воровство не есть преступление по меркам путешественников. Может, она тоже из мира в мир гуляет, разве ее поймешь?…
А вот лишнее отражение — это серьезно.
Стараясь не маячить перед глазами охранника, Волька принялся осматривать зеркала. Обманное нашлось скоро — в закутке между плащами и женским бельем.
— Привет! — помахал рукой парень в серо-стальной рубашке. — Привел свою кралю?
— Ты почему с оружием?! — зашипел Волька.
Отражение опустило глаза:
— Театр… Он еще и спрашивает. А что мне с твоей девицей — целоваться?
Рубашка заколебалась, перетекла в синюю бархатную безрукавку. У Двит Лира вдруг оказались седые бакенбарды, в уголках глаз обозначилась старческая сеточка морщин. Лезвие же на поясе никуда не делось — уродливое, с оловянным блеском.
— Но Небылец обещал… только выхватить…
— Так и выхватим же!.. Проснется у себя дома, в постели. А эти все
— тут же забудут. Обещаю. Ну так где она?…
Волька молчал. Оловянное лезвие притягивало взгляд. Вот, значит, как… Вляпалась донья Аля. Все знают, когда и для чего Двит Лир вынимает меч из ножен.
Убийство — тоже не грех для путешественников. Сэр Макс, апостол библии эскапистов, убивал людей десятками. Плевками и пальцами, огнем и мечом… Каждый раз находя прекрасные философские оправдания, среди которых самое простое: «Так надо». Или еще проще: «Мне подсказало какое-то предчувствие».
— Ну так что? — осклабилось отражение. — В молчанку играть будем?
Волька попятился:
— Зачем она тебе? — Слова звучали беспомощно и жалко. — Какая тебе разница, попаду я в свое «там-не-здесь» или нет?
— Мне — никакой. Если ты, мозгляк, сдохнешь в канаве, я лишь обрадуюсь. Но мой господин дал слово. Понимаешь, что это значит?
Рука волшебника метнулась, как жабий язык. Двит схватил Вольку за грудки, подтянул к зеркалу. Футболка затрещала. Нос и щека больно уперлись в ледяную поверхность стекла.
— У вас нет колдунов. — Слова гудели колоколом, не давая собраться с мыслями. — У вас нет хороших воинов. Потому что ваши слова утоплены во лжи. Все у вас наполовину, все понарошку. У нас
— иначе. Давай показывай!
Ноги ослабли. Хана… «Нет, меня-то убивать он не станет». Небылец обещал отправить Вольку в другой мир.
В иной мир.
В Зиму.
Волька обреченно огляделся. Да ведь не помнит он, в какой кабинке Аля! Может, она уже переоделась? Взяла, ушла — и запросто. Чего он привязался-то?!
Девушка-консультант в сером костюмчике участливо наклонилась к нему:
— Простите… с вами все в порядке?
В лице — искреннее участие. За это все можно простить, даже дурацкую казенную фразу.
— Все хорошо.
Ой, врет. Ой, нехорошо все… Припевочка оказалась глупее, чем можно было ожидать. Схватила вешалку с двумя платьями — и в крайнюю кабинку. Еще одну заняла дамочка в бледно-зеленом пиджачке.
Невидимые пальцы передвинулись выше, легли на горло. Двит Лир не поймет. Для него нет разницы между женщинами. Опасную гостью должен указать именно Волька.