Журнал «Если», 2006 № 04

Лукьяненко Сергей Васильевич

— Все в порядке, принц Миддри. Вы можете снять маску и рассказать мне все, — сказал он.

Посланник на мгновение застыл, как громом пораженный, затем снял маску, открыв красивое бледное лицо с тенью под глазами.

— Как вы узнали? Меня нельзя было разглядеть под маской!

Кедригерн загадочно улыбнулся.

— Я волшебник, сын мой. Я знаю все.

— Тогда вы должны помочь моему отцу! До свадьбы осталось всего девять дней!

— Идите к огню, принц Миддри. Садитесь, вытяните ноги и расскажите мне все.

Принцессу

разбудили голоса. Она поприветствовала гостя и стала внимательно слушать его рассказ, который, к сожалению, оказался коротким. Король долины Дурных Предчувствий утратил разум. Никто не знал, ни как, ни почему, ни где или когда случилась эта трагедия, и никто не имел ни малейшего понятия о том, как это можно излечить. Приближающаяся свадьба заметно ухудшала положение. Было совершенно неприемлемо — к тому же в политическом отношении это означало бы полный крах, — если бы отец жениха просил поиграть с ним в ладушки или стаскивал ботинки и начинал перебирать пальцы ног посреди торжественной церемонии; и даже если отложить свадьбу или совсем отказаться от нее, неминуем дипломатический кризис и расторжение помолвки.

Несмотря на всю нелюбовь к путешествиям, Кедригерн привык выполнять свои обязанности, а кроме того, с королевской семьей его связывало давнее знакомство. Принцесса была рада возможности посетить королевский двор, хотя сейчас там царило полное смятение.

Это путешествие, если и не особо приятное, было, по крайней мере, недолгим и обошлось без всяких неожиданностей. Они покинули гору Безмолвного Грома при первом свете утра, невыспавшиеся, неразговорчивые, и доехали меньше чем за четыре дня.

Пыльные и усталые, они были сразу же доставлены к королеве Яльде. В юности ее называли Яльда с Голосом Горлинки и в традиционных формах восхваляли ее красоту; но от ее юности теперь остались лишь отдаленные воспоминания. Яльда изменилась. Теперь это была статная хмурая женщина с волосами цвета пепла и челюстью щелкунчика.

Ее манеры были под стать внешности. Даже не взглянув на своего измученного путешествием сына, она встретила Кедригерна резким вопросом.

— Кто эта женщина? — спросила она голосом, при звуке которого вспоминалась скорее ворона, нежели горлинка.

Крылья Принцессы прикрывал плащ. И хотя она устала не меньше остальных, но была потрясающе красива, возможно, даже слишком, для того чтобы счесть ее волшебницей или женой волшебника. Черные волосы отливали блеском, голубые глаза горели, а услышав вопрос Яльды, она крепче стиснула белые зубы.

— Это моя жена. Женщина королевской крови и к тому же искусная волшебница. Мы работаем вместе, — ответил Кедригерн.

— Я нуждаюсь лишь в ваших услугах, — произнесла королева.

Низко поклонившись, Кедригерн сказал:

— Мы работаем вместе, Ваше Величество, или не работаем вообще.

Королева Яльда посмотрела на них обоих и бросила

быстрый сердитый взгляд на сына.

— Ваши речи весьма дерзки, волшебник, — заметила она.

— Таковы мои условия, Ваше Величество.

Королева подумала, заметно нахмурилась, затем сказала:

— До свадьбы осталось всего пять дней. Сумеете ли вы помочь Тарпашу? Будьте откровенны, волшебник.

— Я должен увидеть Его Величество, прежде чем дам ответ.

— Считается, что вы великий волшебник — можете ли вы наложить заклятие, или снять заклятие, или сделать что-то в этом роде? Что-то быстродействующее?

— Я и вправду великий волшебник, Ваше Величество. И именно потому ничего не делаю в спешке. Великий волшебник никогда не снимает заклятия или чары, пока не узнает, с какими заклятиями или чарами имеет дело. Могу я увидеть короля? — терпеливо повторил Кедригерн.

— Его Величество спит, и я не хочу, чтобы его беспокоили. Он очень резво играл сегодня и пропустил дневной сон, — сказала королева.

— Тогда, возможно, вы расскажете мне? Я должен точно знать, что произошло.

Королева Яльда тайком оглядела зал, затем поманила Кедригерна поближе. Понизив голос, она сказала:

— Мы не знаем. Его Величество был вполне здоров за завтраком. К полудню он лишился разума.

— Где Его Величество провел утро? — задал вопрос Кедригерн.

— Король был в казначействе.

— Считал деньги?

— Разумеется, нет. Для этого есть люди у казначея. Король отправился в казначейство отдохнуть.

— Его кто-нибудь сопровождал?

— Король никогда никого не берет с собой. Он любит уединение. Он побыл какое-то время в казначействе, затем пошел посидеть под своим любимым деревом. Стоял чудесный солнечный день. На небе ни облачка.

— Понимаю, — пробормотал Кедригерн, задумчиво потирая подбородок. На самом деле он не понимал ничего. Непроницаемая пелена усталости окутала его мозг. Желудок был пуст, как пропасть, кости болели, он готов был рухнуть от усталости, но держался изо всех сил, чтобы не ударить в грязь лицом. — Где находились вы и принц? — спросил он.

— Я была в маленькой гостиной, когда мне доложили о трагедии. Я только закончила второй завтрак, — ответила королева.

— Хлеб и мед, полагаю, — доверительно заметил Кедригерн.

— Смородинный пирог со сладким вином, — недовольно поправила его Яльда. — Хлеб с медом — неподходящая еда для людей королевской крови. Это слишком простонародно.

Принцесса, которая иногда любила съесть кусок хлеба с медом, бросила на нее мрачный взгляд, но ничего не сказала; ей было слишком скучно спорить о чем-либо, не касавшемся вопросов жизни и смерти. Она только зевнула.

— А где были вы, принц Миддри?

— Я провел утро со своими портными. Было прекрасное утро. Отличное утро для верховой езды. Но они настояли на примерке, — ответил принц.