Журнал «Компьютерра» № 15 от 17 апреля 2007 года
Шрифт:
Родившийся в 1776 году в Кёнигсберге, Гофман известен преимущественно как писатель. Но этот юрист и сын юриста был еще и рисовальщиком, и художником-декоратором, и композитором, и музыкальный критиком, и дирижером. И это все параллельно чиновничьей службе.
Удивительно мультимедийная фигура. Рисуя в 1802 г. едкие карикатуры для бала-маскарада в Познани, он удостаивается высокого гонорара — перевода в захолустный Плоцк за оскорбление господ из высшего света. Служа в 1804—06 гг. в Варшаве, принадлежавшей тогда Пруссии, советник юстиции Гофман организовывает там симфонический оркестр. Но в историю музыки он входит как автор первой романтической оперы «Ундина». (На русский эта поэма Фридриха де ла Мотт Фуке переведена В. А. Жуковским.)
После
Причудливые рисунки француза Жака Калло (1592—1635) дают и имя и «формат» циклу новелл «Фантазии в манере Калло». Итальянскому живописцу Сальватору Розе (1615—1673) посвящена новелла «Синьор Формика». А в самом первом рассказе Гофмана, «Кавалер Глюк», написанном в 1809 году, в Берлин возвращается покойный композитор.
Искусства в творчестве Гофмана сплетаются не во внешней форме, а в глубочайшем внутреннем содержании, рождая новую сущность.
И все творчество Гофмана пронизано слиянием старых и рождением новых сущностей. Пронизано вниманием к соотношению «мира внутреннего», «Innere Welt», и «мира внешнего», «Aussenwelt». «Есть мир внутренний, равно как есть духовная сила, с помощью которой мы познаем его с полной ясностью и блеском в движении жизни, но таков уже наш земной удел, что рядом с ним еще стоит мир внешний, в который мы заключены и который действует на эту духовную силу как двигающий рычаг». Такова была программа, положенная в основу как работы литературного кружка «Серапионовых братьев», — кроме Гофмана назовем из его членов писателей Шамиссо и де ла Мотт Фуке, [Известный «Властелин колец» есть современная реинкарнация романа Ф. де ла Мотт Фуке «Der Zauber-ring» (1813)] — так и одноименного цикла рассказов.
И вот это лаконичное обозначение двух миров кажется удивительно актуальным в наше время, когда информационные технологии дают нам как средства для расширения внутреннего мира, так и инструменты, позволяющие отобразить в мир внешний и языком внешнего мира его, мира внутреннего, содержание.
И современные иллюзорные, «виртуальные», как несколько неточно их именуют, миры. Гофман был весьма внимателен к проблеме соотношения внешности и содержания, обращая это в яркие образы. Торговка яблоками в «Золотом горшке» обращается в настоящую ведьму. Архивариус Линдгорст являет суть могучего волшебника, потомка принца Фосфора. За скучным мирком карликовых германских княжеств кипят демонические страсти. Концепции подсознания, коллективного бессознательного отливаются в ярчайшие художественные образы за век до их появления в науке. И вообще Гофман на века опередил коммерческую мифологию. Вот любимый авторами романов ужасов «Doppeltgaenger», злобный двойник. В дневниках Гофмана это слово появляется еще 6 января 1804 года, приобретая поразительную психологическую достоверность. Показывая удивительную способность всего, в том числе и нас самих, обращаться на службу зла.
И эту способность, — одним из первых! — Гофман рассмотрел в науке. Образы зловещих спектроскопистов, мрачных Продавцов барометров, заменившие колдунов. Сама эстетика Гофмана, эстетика романтизма. Не вырвавшийся на волю субъективизм, но объективное отображение как неоднозначностей человеческой души, так и общества, в котором рационалистические надежды Века Просвещения обернулись гильотиной и мясорубкой наполеоновских войн.
ТЕХНОЛОГИИ: Эволюция болтунов
Автор: Родион Насакин
Сегодня трудно найти интернет-пользователя, который ни разу не пробовал общаться с программой-собеседником. Соответствующие боты прочно обосновались на многих развлекательных сайтах, да и в ICQ при желании можно найти несколько сотен виртуальных визави, готовых поддержать бессодержательный разговор или, напротив, обстоятельно ответить на вопрос по узкой тематике.
Результаты общения с чат-ботами обычно разочаровывают. Нередко собеседник начинает нести бессвязную чушь уже в первую минуту общения или зацикливается на одной-единственной фразе. Программ же, которые можно спутать с живым собеседником, совсем немного. И ни о каком искусственном интеллекте в этой отрасли софтостроения говорить не приходится. Что не мешает разработчикам продавать, а заказчикам использовать таких ботов в маркетинговых целях. Для пиара у ботов «ума» вполне хватает.
Бот-писатель
Научить программу адекватно отвечать односложными фразами относительно легко, другое дело — заставить ее писать осмысленные тексты. Меж тем существует и такой софт, в том числе для русского языка. Андрей Макаров написал соответствующую программу Satix еще в 1999 году.
Первой и, наверное, самой известной программой-собеседником является Eliza, названная по имени героини пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион» Элизы Дулитл, которую по сюжету на спор обучали великосветскому языку. Автор программы Джозеф Вейзенбаум, создавший ее в 1966 году, использовал особенность работы психотерапевтов. Последние, как известно, очень любят вести диалог с пациентами в режиме так называемого активного слушания, которое характеризуется постоянными переспрашиваниями и просьбами продолжать рассказ. Eliza общалась с пользователями по той же модели. Психотерапевтическая легенда была взята не случайно, ведь по сути именно в этом случае наиболее уместны ответы вопросами, причем с низкой смысловой нагрузкой.
Нудная беседа время от времени перемежалась необычными вопросами, которые задавал бот, если в реплике собеседника мелькали ключевые слова, знакомые синтаксическому анализатору. Например, на жалобу «Отец меня ненавидит» Eliza, как истинный психотерапевт, задавала уточняющий вопрос: «Кто еще в семье вас ненавидит?» Понятно, что программа даже не пыталась анализировать смысловое содержание диалогов, ни о каких семантических алгоритмах речи не шло. Слова пользователя интерпретировались исключительно как набор символьных данных. Тем не менее Eliza оказала колоссальное влияние на будущее интерфейсных разработок, впервые продемонстрировав принципиальную возможность обработки естественного языка.
Спустя некоторое время алгоритм программы был задействован в некоторых компьютерных играх, а гораздо позже, в 2000 году, опять же с использованием Элизы, обнаружилась идеальная среда для работы чат-ботов: IM-сети. Началось все с того, что Кевин Фокс написал на Perl бота AOLiza, работающего по тому же алгоритму, что и детище Вейзенбаума, и предоставил ему возможность общаться через интернет-пейджер AIM. Опыт оказался успешным, в том смысле, что многие пользователи IM-сети, привыкшие к «ломаному языку» и случайным собеседникам, очень часто принимали AOLiza за человека и выискивали смысл даже в его самых корявых ответах. После того как Фокс рассказал о своем эксперименте и выложил в открытый доступ первые диалоги, история получила широкую огласку.
Отреагировало даже руководство AOL. Представитель AOL отнесся к разгуливающему по IM-сети чат-боту неодобрительно и заметил, что как только появятся жалобы от собеседников AOLiza, компания незамедлительно примет меры против роботов, подменяющих людей. Появились недовольные или нет, неизвестно, но вскоре Фокс зарегистрировал для своего бота другой аккаунт, а позже выпустил на онлайн-просторы и усовершенствованную версию программы. Его эксперимент тоже оказался достаточно значимым, и сейчас в любой IM-сети жаждет общения куча ботов, многие из которых созданы только для того, чтобы упоминать в разговоре заданный брэнд. Но об этом чуть позже.