Журнал Наш Современник 2007 #6
Шрифт:
В 1980-м сорокашестилетний политик занял кресло председателя меджлиса (парламента). Никто не придавал этой должности особого значения, но Рафсанджани быстро разглядел выгоды своего положения. Парламент утверждает состав правительства, что дает возможность его председателю влиять на министров и даже на президента.
Летом 1989 года пришла пора пожинать плоды масштабной и хорошо продуманной политической игры, которую Рафсанджани вел все эти годы. Он был избран президентом страны. Причем поставил своеобразный электоральный рекорд, набрав 95% голосов.
На высшем посту Рафсанджани позволил себе отклониться от курса, заданного аятоллой Хомейни после революции. Если до этого Тегеран проводил антиамериканскую политику, то в начале 90-х ирано-американские отношения теплеют. Рафсанджани всячески давал понять американцам, что с ним можно иметь дело, что он именно тот человек, который им нужен.
Скорее всего, президент преследовал при этом не только политические, но и коммерческие цели. За годы, проведенные у кормила власти, Рафсанджани сумел поставить под свой контроль нефтяную отрасль. Соединенные Штаты - крупнейший потребитель нефти, так что хорошие отношения с Вашингтоном гарантировали финансовое процветание Рафсанджани.
В Иране все понимали, в кого целит задиристый лозунг Ахмади Нежада, требовавшего “положить нефтяные доходы на стол простых людей”. Тегеранский мэр не только обличал своего соперника, он являлся живым укором ему. Выходец из низов, известный своей неподкупностью, Ахмади Нежад привлекал обездоленных, “мостазафинов”, в которых Хомейни и его последователи видели героев и вершителей революции.
Во втором туре выборов Ахмади Нежад получил 62% голосов, его соперник примерно в два раза меньше - 35,8. Рафсанджани тут же обвинил власти в подтасовках. Обвинение вздорное, если учесть, что Рафсанджани занимал куда более важный пост (третий по значению в государстве), чем мэр Тегерана. Сторонники отвергнутого американофила пошли еще дальше. Они назвали победу Ахмади Нежада “фашистским переворотом” - определение абсурдное для выборной процедуры, проходившей в открытой борьбе. Впрочем, слова о “фашистском перевороте” предназначались не столько для внутренней аудитории, сколько для Запада, к которому апеллировали приверженцы иранского олигарха.
В отличие от Рафсанджани, Ахмади Нежад обратился к своему народу. “Благодаря крови мучеников, - провозгласил он, - новая исламская революция началась. Она, даст Бог, обрубит корни несправедливости в мире”.
Новый президент сразу же предпринял шаги, чтобы экономически поддержать рядовых иранцев. Он почти на треть увеличил расходы бюджета, что позволило на 40% поднять заработную плату. Кроме этого, зримо увеличились жилищные субсидии и помощь мелким предпринимателям из депрессивных регионов. Еще больший размах приобрело ценовое регулирование, в частности, в сфере продовольственных товаров. Если учесть, что в Иране и так поддерживают низкие цены на основные продукты питания - хлеб, сахар, чай, растительное и животное масло, сыр, мясо, молоко и рис, а цена на бензин не превышает 10 центов, то можно заключить, что победа Ахмади Нежада существенно облегчила жизнь простого народа.
Однако помощь нуждающимся - лишь первый шаг. Молодой президент явно стремится к большему: построить “образцовую, передовую и могущественную исламскую страну”. Реализуя эту задачу, Ахмади Нежад раскрылся как л и д е р н о в о г о т и п а, способный удовлетворить запросы соотечественников и ответить на вызовы внешнего мира.
Нетрудно назвать ряд отличающих его качеств - они буквально бросаются в глаза. Первое - м о б и л ь н о с т ь. Впрочем, этот термин из лексикона менеджеров слишком механистичен, чтобы передать тот почти сакральный пафос с л у ж е н и я, которым вдохновлены многочисленные поездки Ахмади Нежада по стране.
Они позволяют иранскому президенту постоянно встречаться с простыми людьми. Он окружён собеседниками, и в этом его отличие как от малоподвижных боссов советского образца, так и от западных руководителей, которые охотно идут в народ, пожимают руки и раздают улыбки, но лишь во время выборных кампаний, когда требуется привлечь симпатии электората. Вo время подобных вояжей кандидаты с показным вниманием выслушивают жалобы, оставляющие их равнодушными, и дают обещания, не собираясь их выполнять. Самые совестливые (или, напротив, наиболее циничные) признаются в этом открыто. Показательно заявление бывшего премьера Франции Мишеля Рокара: политтехнологии “всё больше отдаляют политического деятеля… от тех коллективных стремлений, которые он должен был бы выражать”*.
В остальное время люди власти появляются перед подданными на телеэкране. Виртуальные руководители из виртуального мира. Не могу забыть реплику Германа Грефа - на вопрос, сколько стоит буханка хлеба, растерянно протянувшего: ну, наверное, рублей десять… Он не знал, сколько стоит хлеб! Здесь проявилась не только
э т и ч е с к а я “глухота”, но и э к о н о м и ч е с к а я безграмотность (от цены на зерно и на хлеб зависит всё ценообразование в продовольственной сфере).
Не в пример нашим грефам Ахмади Нежад охотно идёт на контакт, и - уж будьте уверены - выспрашивает у окружающих важнейшие бытовые
подробности.
Более того, подобную о т к р ы т о с т ь (еще одна отличительная черта нового лидера) Ахмади Нежад возвел в ранг государственной политики. Заместитель министра иностранных дел Ирана М. Мохаммади утверждал в беседе с корреспондентом “НГ”: “…Президент лично выезжает в различные районы, встречается с людьми, изучает волнующие их проблемы. Наши политики всегда среди людей и делают политику не келейно, а с помощью людей” (“Независимая газета”, 27.03.2006).
Президент не просто общается с народом, он объезжает самые отдаленные уголки страны. Ахмади Нежад ввел необычную практику: два раза в месяц кабинет министров в полном составе отправляется в какую-нибудь глухую провинцию и проводит там заседание. Надо знать восточных чиновников - заурядный столоначальник уже мнит себя “пупом земли”, что же говорить о господине министре?! И вот эти лощеные господа трясутся в лимузинах по пыльным дорогам иранской глубинки!
Западные обозреватели глумливо отмечают: “Ахмади Нежад последние месяцы постоянно устраивает заседания в различных провинциях страны, на которых объясняет министрам, каким должен быть чиновник Исламской революции - прост в общении, скромен в жизни и близок к народу… Результатом этих мер, по мнению некоторых западных аналитиков, является то, что менее чем за полгода молодой президент изрядно надоел своему окружению и аппарату” (электронный справочник “Лидеры”).
Ёрники забыли сказать об одном: что думают, как относятся к Ахмади Нежаду жители отдаленных городков, для которых встреча с районным администратором - уже событие, а руководитель страны представляется им чем-то вроде небожителя. И вот он стоит с ними посреди улицы и оживленно беседует…
Помимо решения других задач, такие поездки помогают скрепить страну, восстановить, а быть может, и наново наладить связи, объединяющие грузный государственный организм в единое целое.
Динамика развития регионов в Иране (как и в России) неравномерна. Есть бурно растущие - столица; Исфаханский регион, где сосредоточены основные объекты промышленности добывающей (горнорудной) и обрабатывающей (металлургия, нефтехимия, машиностроение); южные приморские районы, где добывают нефть и развивают портовое хозяйство. Но большинство провинций депрессивные. Если не ездить, не будить, не помогать - зачахнут. У нас, к примеру, руководители страны почти 10 лет не посещали некогда знаменитый Уралмаш. Вице-премьер С. Иванов первым приехал и ахнул: да всё же растащили! Теперь начинать придется чуть ли не с нуля. Чтобы не делать таких поистине сногсшибательных открытий, нужно больше заниматься державой!