Журнал Наш Современник 2008 #9
Шрифт:
О Волге гости говорят И о своей Казани, За окна на огни глядят Раскосыми глазами.
Стоит ночная тишина Особенного смысла, И прииртышская луна Над городом повисла.
По тёмной лестнице сойдут Хозяева с гостями. Волжане песню заведут, Сибиряки подтянут.
На тюбетейках вензеля, Татарское тисненье… И вдруг покажется земля Знакомее, теснее.
ПЕСНЯ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ
Подать рукою - степи Казахстана, И мы на приграничной полосе Живём теперь расхристанно и странно Который год, - но скурвились не все.
Такое и в угаре не приснится, Но продаём вовсю - в цветах, в росе -
Свою родную щедрую землицу, Как мать свою, - но скурвились не все.
А
И противостоять всем непогодам Не хватит сил, и быть большой грозе, Пока не станем мы одним народом, Как было встарь, - Ведь скурвились не все!
Поздравляем постоянного автора нашего журнала, известного русского поэта Владимира Макарова с 70-летием! Желаем душевной крепости, телесного здоровья и новых стихотворений во славу родной поэзии!
Старуха не любила скрипичную музыку и, когда из небольшого черного футляра, из красного плюшевого нутра, квартирант доставал ореховый инструмент и начинал тягучий нотный зудеж, предпочитала удалиться и отсиживаться в кухне, затворясь дверью, и слушать радио, которое, правда, иногда допускало огорчительный сбой и подвывало квартиранту гнусоватым смычком.
Квартирант был не просто временным съемщиком комнаты, он застрял где-то в одном из хитросплетений родословного древа покойного старухиного мужа, и отказать в постое ему, редкостно пробившемуся на консерваторское обучение из провинциального захолустного угла, было невозможно, как невозможно было запретить ему упражняться подолгу, по нескольку часов подряд. Благо квартирант вел себя примерно и старухи не чурался, тепленько называл ее бабушкой и любил побалакать с ней о цветах: и о тех, которыми полонились подоконники, и о тех, которые в неволе горшка не растут.
– Почему же это столетник не цветет? Кактус цветет, а они с ним чем-то похожи. Оба шипастые… А на Кавказе, бабушка, у моря, растет дере-
ШИШКИН Евгений Васильевич родился в 1956 году в городе Кирове (Вятка). Окончил филологический факультет Горьковского государственного университета и Высшие литературные курсы в Москве. Автор книг прозы "До самого горизонта", "Бесова душа", "Концерт", "Южный крест", "Монстры и пигмеи", "Закон сохранения любви" и других. Член Союза писателей России. Живёт в Москве
во - рододендрон называется, с большими розовыми цветами. Говорят, очень красивое. Я не видел. Я еще ни разу к морю не ездил, - тихонько вздыхал квартирант и глуховато подкашливал, прикрывая узкой ладонью рот.
Этим вздохом и движением руки он напоминал старухе умершего мужа, который тоже принадлежал к музыкантскому племени: был трубач. Она вышла за него замуж по страстной влюбленности, но без всякого восторга от его музыки. Когда-то он самозабвенно рисовал их счастливую будущность: большой дом с открытой террасой, рояль в гостиной… А еще он обещал ей купить дорогую, длинную - до пят - каракулевую, с воротником из чернобурки шубу. Ни первого, ни второго, ни длинной шубы, о которой старуха еще в невестах грезила как о чем-то заветном, в их жизни не появилось.
"Да вот и он! Что же так рано?" Нынче вечером квартирант собирался с кем-то на концерт в филармонию, но обернулся очень скоро, как будто филармонический артист занемог и выступление отменили. На вопрос старухи "Что так?" квартирант промямлил нечто невнятное, устало-раздраженное и, оставив посреди прихожей свои ботинки, чуть не до верхов извоженные в весенней грязи, ушел к себе в комнату-боковушку и тотчас же приступил пиликать.
Старуха, немало удивленная небрежностью его ответа и вызывающей за-ляпанностью его обуви, собралась было в кухню - пересидеть неминучий урок, но замешкалась. Соло нынешнего смычка показалось ей странным, невсегдашним: смычок то стремительно взовьется к пискучим голосам высоченных нот, то без всякого переходного рисунка, о котором старуха имела невольное представление, вдруг загудит низким плотным шаляпинским басом, но и эту песнь оборвет сплеча, на полувыдохе… Сегодняшние упражнения студента явно пробуксовывали: он часто умолкал, потом опять выкрутасни-чал, выводя неблагозвучные темы, снова умолкал, пока очередной припадок активности не понуждал его к новой нелепой виртуозности.
"Не стряслось ли с ним чего? Обидел кто-нибудь. Билеты на концерт потерял?… Или нездоровится?" - блуждала старуха по догадкам, слушая, как дико, с надрывом, с болью взревывала скрипка.
Поразмышляв немного, старуха налила в кувшин воды и под предлогом поливки цветов на окошке, которые были политы поутру и по влаге не соскучились, пошла - движимая любопытством и озабоченностью - в комнату постояльца. Когда старуха приблизилась к двери, скрипка играла высоко, путанно и коряво: "И-и-ии-ии!!
– иии!" Потом скрипка внезапно прервала узловатую нотную вязь, и в коридор получившегося затишья старуха и хотела пробраться в комнату - осторожно приналегла плечиком на дверь, но в тот же миг, будто включилась сигнализация, смычок резанул по струнам и нервам; скрипка завизжала истерично, как перепуганная, опозоренная женщина, которую застали врасплох нагишом…
Квартирант не видел обнаружившуюся у приоткрытой двери старуху: он стоял к ней спиной - лицом к окну, как всегда на своем ученическом месте, возле пюпитра, на котором сейчас вместо нот лежал портрет в белой картонной рамке. О портрете этом старуха давно знала, хотя квартирант его прятал, но прятал, в силу рассеянности своей, чертовски халатно: забывал на стопке книг на этажерке, между цветочными горшками, а бывало, уголок белого рамочного картона виновато высовывался из-под подушки. Цветной
фотографический облик избранницы квартиранта старуха изучила досконально. Темноволосая, с тонкими бровями, с безукоризненно отточенными косметикой ресницами вокруг больших черных глаз, с крупными губами и чуть смеющимся, иронично-надменным подбородком, в затейливых серьгах висюльками и в кофточке с узором золотой вышивки, - девица нравилась ей очевидной, неоспоримой, какой-то журнально-обложечной привлекательностью, но и вызывала некоторое подозрение. "К ее наружности кавалера другого бы надо", - подумывала старуха, приставляя к фотографической особе нынешнего ухажера - скрипача-студента, немодного, застенчивого, да еще из провинции, с безденежья.