Журнал «Вокруг Света» №01 за 1960 год
Шрифт:
В настоящее время город прежде всего является историческим памятником, и его невзрачные деревянные дома зачастую связаны с великими именами и событиями.
На тротуаре стоят торговцы с плетеными гамаками разных цветов. Торговцы перебрасывают связки гамаков с плеча на плечо, а когда надо показать свой товар, тут же растягивают их между деревьями. В покупателях недостатка нет, ибо без гамака до сих пор трудно обойтись в этой стране джунглей и диких степей.
Продавцы мороженого ведут свою торговлю чрезвычайно примитивным способом. Они начинают приготовлять каждую порцию мороженого отдельно, когда покупатель уже заплатил деньги. Кусочек льда кладется в специальный аппарат
Мы видели мальчика-посыльного на велосипеде, который чуть не падал под тяжестью похоронных венков и голубых бумажных цветов, видели голых ребятишек, бегающих между стаями индюков.
До рождества остается всего несколько дней, и город заблаговременно готовится к празднику. Это особенно бросается в глаза вечером, когда вы совершаете небольшую автомобильную прогулку по городу. Проезжая мимо вилл на городских окраинах, деревянных домиков и жалких хижин, вы всюду видите рождественские елки. Нередко они просто сделаны из дерева и картона и укреплены на небольших деревцах, даже на кактусах и агавах. Перед домами побогаче у дверей стоит игрушечный Дед Мороз в человеческий рост; у него рыжая шевелюра, и весь он осыпан искусственным сверкающим снегом.
Мы уезжаем, и Сьюдад-Боливар медленно исчезает из поля зрения, уступая место новому городу. Это Пуэрто-Ордас, расположенный у самой дельты реки.
Что такое Пуэрто-Ордас?
Вся Венесуэла навостряет уши при одном упоминании о Пуэрто-Ордасе. С именем этого города связаны большие надежды на будущее. Если запасам нефти суждено иссякнуть, спасение можно ожидать прежде всего от Пуэрто-Ордаса. Точнее говоря, от гвианской руды.
Мутно-желтые густые воды Ориноко сливаются с голубовато-зеленой Карони, от Карони веет свежестью горного ручья, но иногда она вдруг показывает зубы и образует могучие водопады. В излучине этих двух рек меж высоких холмов вырос новый город с тремя большими массивами домов и красноватыми пятнами земли, изрытой экскаваторами.
Пуэрто-Ордасу всего несколько лет от роду. Прежде здесь не было ничего. Потом американцы начали разрабатывать железную руду, и сталелитейная компания «Юнайтед Стейтс стил корпорейшн» создала на этом месте город.
На зеленом откосе раскинулся поселок, где живут служащие компании — венесуэльцы и все иностранцы, кроме американцев.
По соседству с поселком стоят дома рабочих. Это соединенные между собой длинные корпуса с небольшими садиками, где цветут вьющиеся растения.
Вокруг строится множество новых жилых зданий; количество рабочих непрерывно увеличивается, и с каждым днем становится все труднее обеспечить их жильем. Несколько тысяч человек разместились в построенных на скорую руку бараках, а многие снимают комнаты в Сьюдад-Боливаре, ежедневно совершая путь на работу и с работы на грузовых машинах.
Городок, где живут американцы, расположен несколько поодаль, на высоком холме, откуда открывается чудесный вид на реку; здесь всегда дует свежий ветерок. Большие роскошные виллы разбросаны на значительном расстоянии друг от друга, а зеленые лужайки между ними исчерчены узором асфальтовых дорог.
В городке выстроен великолепный клуб на стенах висят красивые зеркала в обрамлении из легкого белого металла, есть бар, ресторан и плавательный бассейн. Все это очень изысканно, уединенно и только для американцев.
Несколько лет назад американские
Венесуэла нуждается в быстром экономическом развитии. Однако венесуэльцы не хотят, чтобы с ними обращались, как с какими-то дикарями, не хотят, чтобы их просто использовали в качестве рабочей силы, и ведут все более и более решительную борьбу за удовлетворение своих требований.
Нефтяной ландшафт
И вот мы снова едем из Каракаса, на этот раз в Маракаибо.
Мы проезжаем Мене-Гранде — первый на нашем пути нефтяной промысел. Нас окружают джунгли, дощатые домики, вороны на деревьях и люди с невероятно темной кожей — то ли от примеси негритянской крови, то ли от нефти.
Еще несколько километров пути, и нефтепромыслов становится так много, что один просто переходит в другой. Нефтяные вышки разбросаны на небольших вырубках довольно редко, и насосы медленно качают нефть, как бы в задумчивости, углубившись в философские размышления. Насосы мне всегда напоминают птиц, и эти огромные абстрактные птицы, прикованные к земле, все время что-то пьют, сопровождая каждый глоток неумолимо регулярными механическими движениями всего тела, а рукоятка насоса, выкрашенная в желтый или красный цвет, служит вместо клюва.
Куда ни бросишь взгляд, всюду проложены трубы, по которым перекачивают нефть. Трубы идут через поля и сады, возле стен домов и лестниц, ведущих на крыльцо. Отдельные узкие трубы сливаются в более широкие, их становится все больше и больше, и они бок о бок бегут дальше.
Прижавшись к лесу, вдоль шоссе стоят дома, жалкие, невзрачные дома, а у порога — море нефтяной грязи. Вечером старые и молодые выходят из домов посидеть на трубах и немного отдохнуть после дневного зноя.
Порой мы проезжаем через районы, сплошь заваленные старыми автоцистернами, просто цистернами, каркасами автомобилей и грудами до неузнаваемости изуродованного металла. Этот невероятный хаос является своеобразным кладбищем цивилизации моторов и нефти, которую вдруг постигла какая-то катастрофа. Всюду выступает, словно слезы, ржавчина; застывшая нефть вычерчивает на земле длинные дорожки, а нефтяная грязь лежит утоптанными пластами или образует глубокие разноцветные лужи.
А совсем рядом стоят ярко раскрашенные станции обслуживания, бары с музыкальными автоматами, магазины с самым пестрым ассортиментом товаров и высокие рекламные щиты. Вокруг уныло бродят перепачканные нефтью собаки. Чернолицые негритянские девушки прогуливаются в плотно облегающих платьях из блестящего в полоску атласа, напоминая розово-зеленые карамельки.