Журнал «Вокруг Света» №01 за 1982 год
Шрифт:
Негромкое, но непрерывное строительство шло в Закарпатье повсеместно. Водохозяйственники строили везде, где текут реки, а в Закарпатье трудно найти место, где не течет река или ручей. В области 9421 река — около двадцати тысяч километров голубых артерий, и на каждый квадратный километр территории приходится полтора километра речного русла.
В Закарпатье на редкость плодородная земля, много воды и много солнца. На взгляд приезжего, у здешних земледельцев нет никаких проблем. Ведь про такие земли говорят: воткни оглоблю— вырастет телега... А между тем проблемы есть — и весьма серьезные.
Начнем с земли.
Горный рельеф издревле вынуждал закарпатцев осваивать долины рек и заселять их берега. Этот процесс привел к тому, что в наше время почти все сельскохозяйственные угодья области расположены на пойменных землях, то есть в зоне возможного затопления паводковыми водами.
Паводки, бурные и скоротечные, повторяющиеся в иные годы до десяти-двенадцати раз и поднимающие уровень воды в Тисе и некоторых ее притоках на восемь-десять метров,— извечная беда закарпатских земледельцев, причина многих неприятностей, забот, тревог и горестных утрат. Это посевы, гибнущие на затопленных полях, размытые дороги и снесенные мосты, разрушенные дома и хозяйственные постройки, избыточное переувлажнение и заболачивание плодороднейших земель.
Разливы закарпатских рек не приурочены к определенному сезону и не желают следовать календарю. Самые грозные из них приходят не весной, когда их ждут во всеоружии, а когда люди, техника и транспорт заняты на работах, с паводком не связанных, когда в долинах пашут землю, сеют хлеб или готовятся к уборке урожая. Паводок, вызванный ливнями в верховьях рек, может накатить в разгар лета, может прийти с унылыми осенними дождями. Даже зимой, если наступит неожиданная оттепель и разразится редкая, но все-таки возможная зимняя гроза.
Вода, текущая с Карпатских гор, несет с собой не только жизнь, не только радость и цветение... Здесь за водой приходится присматривать, бороться с ней и защищаться от нее.
— Прежде всего договоримся о терминологии,— предложил заместитель начальника Закарпатского управления мелиорации и водного хозяйства Николай Дмитриевич Литвинов, в кабинете которого мы вели разговор.— Борьба с паводками и защита от паводков — вещи разные. О чем мы будем говорить?
— Ну... о борьбе.— Я предпочел более динамичный, на мой взгляд, аспект проблемы.
Литвинов выдвинул ящик стола, достал газету:
— Вот очень коротко самая суть понятия «борьбы».
Это был номер «Закарпатской правды» двенадцатилетней давности — за 28 мая 1970 года. Я пробежал глазами обведенную карандашом заметку:
«Несколько дней не прекращались дожди... Разбушевавшаяся вода на перегоне Королево — Рокосово размыла железнодорожное полотно
— Дело, как видите, нелегкое, а зачастую и опасное,— сказал Литвинов.— Легче всю жизнь защищаться от паводков, чем один день бороться с ними.
— А что конкретно называется защитой?
— То, что мы делаем изо дня в день и круглый год... А конкретно — строительство и эксплуатация водозащитных и противопаводковых сооружений.
— Вы не могли бы рассказать подробнее?
— Я вам, пожалуй, лучше покажу. Каким вы временем располагаете?
Вопрос, как выяснилось тут же, не был праздным. Ибо в хозяйстве управления — весь грандиозный лабиринт больших и малых рек бассейна Тисы и десятки озер, среди которых знаменитый памятник природы Синевир. И еще сеть каналов протяженностью почти в пять тысяч километров, и одиннадцать искусственных водохранилищ... То есть практически вся закарпатская вода — наземная, подземная и даже та, что в облаках, клубящихся над горными вершинами, поскольку может хлынуть ливнями и вызвать паводок.
Есть и земля, ее сравнительно немного, но труд в нее вложен большой — около ста пятидесяти тысяч гектаров сельскохозяйственных угодий на осушенных и орошаемых площадях.
И наконец, инженерные сооружения: сотни километров водозащитных дамб, береговых и русловых укреплений, десять мощных насосных станций, которые во время паводка перекачивают полую воду с затопленных полей обратно в реки, несколько тысяч самых разных гидротехнических устройств — шлюзов, плотин, водозаборов и т. д.
— Времени, думаю, достаточно,— неосторожно сказал я.— Целая неделя.
— Тогда поехали.— Литвинов встал из-за стола.
И мы поехали. Ехали день, ехали два, останавливались, шли пешком по песку и траве, поднимались по лестницам и карабкались по откосам, продирались сквозь заросли прибрежных кустарников, прыгали по болотным кочкам и балансировали на скользких валунах, омываемых прозрачными струями... Литвинов, судя по всему, задался целью показать все существующие в Закарпатье устройства и приспособления для управления водой и укрощения ее во время паводков. Замысел вряд ли был осуществим. Но для Литвинова вполне логичен. Как же иначе мог он показать размах работ людей своей профессии и результаты вековых трудов, начатых еще в те времена, когда какой-то закарпатский пахарь провел сохой первую борозду в пойме реки, засеял ниву и понял, что она нуждается не столь в поливе, сколь в защите от воды?
Словом, Литвинов знал, что делал. Однако неспециалисту не так-то просто было правильно оценить все то, что ему показывали...
Да, он видел насосные станции, сверкавшие на солнце стеклянными сквозными стенами, словно огромные аквариумы. Видел бетонные и каменные шлюзы. Видел железные заслонки-водовыпуски, многие из которых установлены еще в прошлом столетии.
Но голубые длинные каналы с оплывшими травянистыми берегами отличались от речек лишь прямизной, а водохранилища походили на озера. Дамбы казались прибрежными валами, намытыми рекой и поросшими цветистым разнотравьем. Береговые лесонасаждения выглядели обычными рощицами и перелесками.