Журнал «Вокруг Света» №01 за 1982 год
Шрифт:
Джино показывает девять стодолларовых бумажек и обещает, что к концу ночи они превратятся в две тысячи. Он одновременно играет по десяти билетам, попеременно загадывая числа от 60 до 80. Билет стоит сорок центов, таким образом, каждый кон обходится в четыре доллара. Мы наблюдаем за Джино. Зажигаются двадцать чисел. Не выиграв ничего, он вскакивает и, обращаясь к крупье, кричит зычным голосом: «Играю те же цифры снова!»
«Секрет» Джино состоит в том, чтобы все время ставить на одни и те же цифры, никогда не менять их. Игра повторяется и повторяется, итальянец неизменно проигрывает.
В зале встречаемся с другой нашей попутчицей, Альвиной Ленон. Она сидит на высоком табурете, скармливая десятицентовики «щель-машине». Спина напряжена, руки дрожат, время от времени женщина оборачивается и горящим взором опасливо окидывает окружающих. Сразу видно, что она уже успела выпить. Альвина начинает раскачиваться на табурете. Джеймс спрашивает, выиграла ли она. Не оглядываясь, женщина мгновенно отвечает: «Иду ровно». Это значит — ни выигрыша, ни проигрыша. Обычный ответ. Его здесь слышишь постоянно. «Иду ровно»,— единственное, что можно говорить окружающим, даже если проигрываешь. Второй смысл фразы: «не привязывайся», «отстань», «какое тебе до меня дело?..»
Альвина — бывшая учительница. Два года без работы. У нее парализованная мать, которая получает от «Бэнк оф Америка», где работала раньше кассиром, небольшое ежемесячное вспомоществование. Альвина — тайком от матери — каждую субботу ездит в «Сахару», надеясь выиграть, выиграть, выиграть...
— Вашу школу закрыли? — спрашиваю я Альвину Ленон.
— Нет, я сама ушла.
— Почему?
— Надоело, устала. Меня избили, потом преследовали...— Женщина помолчала.— Но теперь понимаю: лучше муки в школе, чем безработица... Лучше язва желудка, мигрень, даже побои, чем вот так...
Джеймс давно знает Альвину. Это он берет ее с собой в «Сахару». Неудобно ведь женщине одной ехать в такую даль, да и небезопасно. К тому же Джеймс хоть немного, но подрабатывает, пишет за других, редактирует. Когда есть деньги, приглашает Альвину на плотный обед.
— Если она не найдет работу,— сказал Холден,— того и гляди сойдет с ума. Или сопьется. Или покончит с жизнью...
Для многих учителей в американских школах, где процветают насилие, воинствующее невежество, вопрос о том, не бросить ли свою профессию и заняться чем-то другим, стал «эмоциональной необходимостью». Появился даже такой феномен, как педагогическое истощение, психологическое состояние, которое может привести к депрессии, тяжелым неврозам, самоубийству... Как и многие, Ленон не вынесла педагогического истощения. Теперь ее единственное утешение — субботняя поездка в казино «Сахара», а еще два раза в неделю она сидит с малышом соседки, отдыхая душой и получая за вечер восемь долларов.
В казино «Сахара», в живописном месте на озере Тахо, я видел людей с трясущимися руками, с лихорадочно блестящими глазами. Их души раздирал на части азарт: что лучше — сыграть в кено, в лото, на автомате, в карты? Где повезет, где удача, где те доллары, на которые можно прожить завтра, неделю, месяц, снова ехать сюда? Шум, гам, клацанье автоматов, густые облака табачного дыма...
В соседнем зале играют в лото. Это тоже игра для мелкой сошки, но и здесь страсти накалены до предела. Тот, кто окончит игру первым, выигрывает пятнадцать долларов, а счастливчик, закрывший карточку меньше чем за пятьдесят ходов, может сорвать даже сто долларов, но таких нет.
В четыре утра идем в бар — надо перекусить. Там встречаем Джино. Вытащив из кармана девять стодолларовых бумажек, он с восторгом восклицает:
— Смотрите! Выиграл! Я знал, что мой план сработает! Начал с полусотни, а теперь у меня девятьсот!
Никто не напомнил ему, что эти же девять бумажек он показывал в начале игры: зачем расстраивать человека? Хорошо, что он хотя бы остался при своих. Это уже удача.
...Автобус подходит вовремя, ровно в семь. Херб, хорошо отдохнувший, свежий, выбритый, улыбается нам и спрашивает:
— Ну как, все в выигрыше?
Пассажиры утвердительно кивают — таков этикет.
В автобусе Джино машет своими купюрами перед носом какой-то пожилой женщины:
— Видите? Выиграл!
Женщина явно ему завидует.
— Рулетка? — спрашивает она.
— Играю только в карты! — нахально врет Джино.— Это единственный способ выиграть.
— Но я не умею играть в карты...
— Никто не умеет играть в карты,— убежденно говорит итальянец.— Если кто-нибудь когда-нибудь говорил вам, что умеет,— не верьте. Тут нужна интуиция, нюх — вот как у меня. А во что играли вы?
— В кено, на игорных автоматах...-— еле слышно отвечает женщина.
— Ну, в таком случае мне вас даже не жаль. Вы были обязаны проиграть, если тратите деньги на это!
Проходит час. Кроме меня и Джеймса, все спят. Альвина улыбается во сне. Наверное, она переживает сейчас самый большой свой выигрыш, который перевернет всю ее жизнь.
Лицо Джино и во сне сохраняет выражение «бывалого игрока».
Мы с Джеймсом шепотом переговариваемся.
— Конечно,— говорит он,— в таких казино бывают и тузы, «денежные мешки». Им все равно — выиграют они или проиграют. Они развлекаются. Но больше таких, как я или Альвина. Мы надеемся на удачу, у нас нет работы. Я однажды выиграл пятьсот долларов, потом два раза по десять. И меня затянуло: вдруг еще выиграю?
— А сегодня вы много проиграли? — спрашиваю я и тут же с запозданием спохватываюсь: такие вопросы задавать не принято.
— Шел ровно,— бесцветным голосом отвечает Джеймс и, отодвигаясь, закрывает глаза...
Григорий Резниченко Лас-Вегас — Сан-Франциско — Москва
Встречь байкальского ветра
Древнее темя Азии