Журнал «Вокруг Света» №01 за 1982 год
Шрифт:
Нерадостна история этого самого маленького и самого бедного в Кении, а возможно, и во всей Африке племени, неясно и его происхождение. Старики утверждают, что люди эльмоло издавна живут на берегах озера. Это же подтверждается лингвистическими изысканиями и антропологическими исследованиями ряда ученых. Говорят, что эльмоло являются выходцами из племени скотоводов рендилле. В тяжелые времена, в период длительной засухи, преодолев вековые предрассудки, они занялись рыболовством, ставшим впоследствии основным средством существования. Эти предположения подкрепляются языковой близостью, верой в божество по имени Вак и общими чертами культуры, в частности захоронениями под пирамидами из камней.
Принято также считать, что в давние времена, кочуя со своими стадами с севера на юг, эльмоло первыми обосновались у оазиса
Ко времени завоевания Кенией независимости эльмоло оставалось всего 75 человек, причем внешне они мало походили на своих соседей — высокорослых, хорошо сложенных, крепких телом самбуру и туркана. Люди этого племени, напротив, невысоки ростом, не могут похвастаться здоровьем: у стариков больные суставы, за редким исключением, у всех эльмоло плохие зубы, кровоточат десны, дети страдают рахитом, здесь рано седеют — нам встречались седые десятилетние мальчишки. Это результат однообразной пищи, в которой почти отсутствуют мясо и овощи, и озерной воды, содержащей множество различных солей. По этой причине воды озера непригодны для орошения полей, но эльмоло вынуждены пить ее всю жизнь — от рождения до смерти.
Старики, с которыми беседует и бегло переводит нам содержание разговора Джон Омоло, философски смотрят на жизнь. Снова завести скот и воевать из-за пастбищ с борана, туркана, самбуру? Нет, на это у них нет сил. «Вот если бы вернулись времена, когда у нас был скот, послушный только нам!» — хитро сощурил глаза один из стариков. «Что это за скот, расскажите»,-— хором попросили мы.
Довольный, что удалось заинтриговать иностранцев, старик поведал такую историю. В давние, давние времена эльмоло разводили скот, как и их соседи — скотоводы. Однако это были не верблюды, коровы, овцы или козы, а... гиппопотамы, крокодилы и черепахи. Их держали в загонах в воде и каждое утро выводили на берег, кормили травой и водорослями, а по вечерам загоняли обратно. Свой «скот» эльмоло доили и резали на мясо, как коров и верблюдов. Однажды, когда мужчины ушли на рыбную ловлю, неосторожная женщина, набиравшая воду, уронила горшок в озеро. Видя, что, подгоняемый ветром, он уплывает прочь, женщина попросила гиппопотамов, крокодилов и черепах поймать горшок и пригнать его к берегу. Животные устремились в воду и поплыли за горшком, все более отдаляясь от берега. Вскоре они скрылись за горизонтом и уже больше не вернулись домой...
Эльмоло, как, возможно, только бушмены из пустыни Калахари, живут в полном согласии с окружающей их дикой природой. Все, что им нужно для жизни — пищу, кров и немногие необходимые для повседневного обихода вещи,— они так или иначе добывают либо в водах озера, либо на берегу. Вместо лодок эльмоло сооружают плоты из пальмовых бревен. Гарпуны для ловли рыбы, охоты на крокодилов изготовляют так: к древку длиной от двух до трех метров веревкой крепится зазубренное металлическое острие, а к рукоятке привязывается веревка. Острие на гарпунах для охоты на бегемотов крепится более основательно — не бечевкой, а с помощью рога антилопы, просверленного насквозь раскаленным железным стержнем. Бечевка, которую эльмоло используют для плетения рыболовных сетей, циновок, изготовляется из крученого волокна листьев молодых пальмовых деревьев. Для этого листья сначала вымачивают несколько дней в озере, затем складывают на песчаном берегу, а потом отделяют волокно, разбивая листья между двумя округлыми камнями. Из полученного таким образом волокна женщины и девушки делают бечевки и толстые нитки, скатывая их ладонью на собственном бедре. Более прочные веревки, которые нужны при охоте на крокодилов, бегемотов и для связывания плотов, получают таким же способом, но только из волокнистой коры корней акации. А сами
Как и охота, рыболовство — самый древний промысел. Сколько различных способов рыбной ловли существует на земле? Десятки, сотни? Эльмоло добывают рыбу самым трудным. На плоту из пальмовых стволов, вооружившись гарпуном, рыбак выходит в озеро, когда оно стихнет и вода станет более прозрачной. Он плывет, зорко высматривая рыбу, плывет час, другой. Мы с Володей сидим на берегу и терпеливо ждем, а солнце печет, хочется спрятаться в тень. Мы уже сговорились идти в бунгало, как вдруг рыбак поднял гарпун и резко метнул его в невидимую нам цель. Раздается победный клич. Попал! Древко уходит в воду, увлекая привязанную к нему длинную веревку. Плот опасно кренится, а потом плывет, все ускоряя ход. Рыбак напрягает мускулы ног, рук, всего тела, чтобы удержаться на плоту и не выпустить веревку. Потом начинает постепенно выбирать ее, снова отпускает, дергает, стремясь быстрее утомить жертву. Борьба продолжается минут тридцать-сорок, а может, и дольше.
Но вот рыба всплыла, рыбак подтянул ее, привязал веревку к плоту и, работая шестом, как веслом, направился к берегу. Я попросил Володю сбегать и принести из моей рыбацкой сумки весы. Тем временем к берегу потянулись женщины, старики, ребятишки эльмоло, вернулся Володя с весами. Взглянув на рыбину, я ахнул и спрятал в карман весы: нижняя отметка на них равнялась 28 фунтам, пойманная, же молодым эльмоло рыбина на глаз весила не менее 100! Это оказался великолепный экземпляр нильского окуня, переливавшийся, казалось, всеми цветами побежалости.
На другой день после полудня, когда стих ветер, мы сами отправились на рыбалку на мыс, который порекомендовал отец Полетт. От мысли ловить с эльмоловских плотов пришлось сразу же отказаться: не только махать спиннингом, но и просто стоять на расползающихся под ногами бревнах мы могли, лишь опираясь на все четыре конечности. А если на блесну сядет стофунтовый окунь? Справились у отца Полетта насчет крокодилов. «Можете смело заходить в воду, в этом месте крокодилов нет, всех давно выбили. Крупные экземпляры сохранились лишь на островах»,— заверил миссионер. На мыс нас проводил седой мальчишка эльмоло. И сразу же сюрприз. На подходе к воде, пробираясь меж камней, увидели на галечном пляже крокодила длиной метpa четыре, гревшегося на солнце. Мы даже не успели как следует заснять рептилию на пленку, как она, почуяв опасность, поднялась на лапы и неуклюже, словно какой-то механический аппарат на шарнирах, спустилась в воду и скрылась в глубине.
Небольшие блесны, весьма добычливые при ловле с лодки, еле перелетали прибрежную отмель, и поклевок не было. Хорошо хотя бы по колени зайти в воду. А крокодил? Но что может остановить истинного рыболова! Снова упорно хлещем воду, теперь уже блесны уходят за отмель, где чувствуется глубина. Вскоре я ощутил сильный удар, удилище согнулось, и через несколько минут на берегу трепетала солидная рыбина. Хотя добыча не шла ни в какое сравнение с экземпляром, пойманным накануне рыбаком эльмоло (здесь мои весы «сработали», зафиксировав вес в 12 фунтов), запеченный в углях окунь обеспечил всю компанию отличным ужином.
На следующий день, когда, отыскав грузила, снова отправились рыбачить на косу, мы стали свидетелями того, как с десяток молодых мужчин эльмоло, вооруженных гарпунами и камнями, отрезали путь отступления вчерашнему бедолаге-крокодилу, легкомысленно выползшему греться на старое место. Они с ожесточением протыкали его гарпунами, забрасывали камнями. Вокруг охотников, торжествующе вопя во все горло, носился седой мальчишка — наш вчерашний проводник; он, как можно было догадаться, и привел мужчин к пляжу, где мы накануне видели рептилию. Добив крокодила, от драгоценной шкуры которого остались одни клочья, охотники, взвалив на плечи добычу, пошли в деревню. Эльмоло пели. Джон не мог разобрать слов песни. Возможно, охотники пели: сегодня можно не ловить рыбу, сегодня у эльмоло «мясной день».