Журнал «Вокруг Света» №01 за 1982 год
Шрифт:
Корни у родиолы деревянистые и крупные: если их подсушить, они становятся легкими как пробка. Настой из них действует на человека укрепляюще. Не случайно золотой корень часто и справедливо сравнивают с женьшенем. Травознаи едут за ним на Алтай. А между тем это довольно обычное растение для скал Беломорского побережья.
Флора Карелии вообще богата неожиданностями: как в узел, сюда стягиваются разные линии — скандинавская, арктическая, сибирская...
Как-то я собирал на мелководье Белого моря домики панцирных рачков. Вышел с находками на песчаный берег и замер от удивления: среди сырых стеблей фукуса, выброшенных прибоем, высилось причудливое растение. Поражала не только его экология — здесь ведь зона затопления: все
Растение безлистое. Стебель членистый, как бы суставчатый. Косо вверх от него отходят попарно расположенные веточки. Ниже середины они постепенно утолщаются как бенгальские свечи; это начинается соцветие — цилиндрическое, колосовидное. И бесконечно странное, парадоксальное! Собранные по три, цветы как бы затоплены в мясистых тканях соцветия...
Солерос наиболее фантастическое растение мировой флоры. Он раскачивает стереотипы восприятия... Вспомнилась гипотеза известного ученого Г. Тихова: в земной биосфере можно найти формы, являющиеся возможными аналогами инопланетных растений. Может быть, солерос и подтверждает эту идею?
Интересно идти от одного поморского села к другому, не минуя окрестных деревенек: тропы на земле как рисунок кроны. Ведь людские поселения чем-то подобны растениям — они дают ответвления, от них отпочковываются новые деревни и села. И вот эти пути жизни как бы передает маленькая травка лужайник. Она сопровождала меня по всему Беломорскому побережью. Как начинаются иловатые отмели — так ожидай появления лужайника.
У травы этой нет стебля. Из одной точки выходит розетка листьев на довольно длинных черешках. Они раскидываются радиусами небольшого крута. В его центре — цветоножки: на высоту в три-пять сантиметров они поднимают розоватые колокольца.
Но это не весь портрет растения. Тут нужна очень широкая рама... Дело в том, что лужайник дает пазушные побеги: укореняясь, они образуют новую розетку; из нее снова выходит отводок — и опять образуется круг листьев! Круг за кругом, круг за крутом. Вот так и продвигается лужайник на север. Как бы тянет к Полярному кругу одну нить, один провод.
Исследуя куличьи гнездовья под Лувозером, я шел по краю болота, внимательно осматривая каждую кочку. Вот гнездо турухтана. Делаю шаг к нему — и останавливаюсь на полпути. Мое внимание привлекают фиолетовые цветы. На голых высоких ножках они поднимаются из купы плотных листьев, стянутых в узел у самого корня, и чуть поникают...
Таинствен фиолетовый окрас венчика. Как растение нашло такой цвет? Космически глубокий, волнующий... Кажется: приложи ухо к раструбу венчика — и услышишь звучание пифагорейских сфер. И оно прозвучит очень естественно здесь, на северных болотах, с их невыразимо прекрасными зорями.
Внимательно разглядываю цветок, уже понимая, что набрел на жирянку. Травка редчайшая. Но славу ей составил все же не цветок. Это насекомоядное растение: ловчая его снасть — клейкие листья. Видите? — все они в махоньких железках. Оттуда и выделяется самый что ни на есть настоящий клей. Он действует намертво: сядет поденка на блестящий лист — и завязнет. Края листа начинают немедля сворачиваться: движение это хотя и быстрое, но вполне уследимое.
Конечно же, действия жирянки поражают воображение. Но удивительно и другое: полное сходство с охотничьей стратегией росянки. А ведь эти травы не имеют и далекого родства между собой! В системе растений их отделяет друг от друга огромное расстояние. Вот уникальный случай параллелизма: очень разные растения нашли одинаковые способы охоты.
Среди кукушкина льна жирянка смотрится живописно. Венчик ее как оповещающий рупор: он сзывает к себе насекомых-опылителей. Но не дай им бог опуститься на ее листья!
Не раз встречал я в северных карельских лесах дерен шведский.
Белый цветок с четырьмя лепестками. Что в нем
Цветы у дерена наимельчайшие, исчерна-фиолетовые, собранные как бы в щепотку. Чтобы сделать их заметными, четыре листа преобразились: они уподобились белым лепесткам, сыграли их роль.
Посмотрим на эти листья: они овальные, сидячие, идут по стеблю попарно. Вроде бы самые обыкновенные. Но это же они перекрасились в белое и сложились крестообразной подставкой, чтобы привлечь внимание к цветам! Белый маячок хорошо заметен в лесных зарослях... Можно ли говорить о взаимопомощи в рамках одного растения? Выдающийся ботаник Александр Браун считал: растение — это сложный индивид, состоящий из индивидуальностей более низкого порядка. Увлекательная точка зрения! Если Браун прав, то одни индивиды внутри растения могут приходить на помощь другим. Как это произошло у дерена: листья пришли на выручку незаметным цветам. Эта этика близка духу Севера. Здесь без взаимоподдержки пропадешь.
Юрий Линник Карелия
Путешествие на озеро Туркана
Львиный рык
В следующем году мы выехали, по всем расчетам, задолго до наступления периода дождей. В нашей команде, выражаясь спортивной терминологией, произошли замены. Географа, путешествовавшего по югу Африки, заменил Корреспондент, мой старый московский знакомый, с которым когда-то вместе трудились на журналистской ниве. Болгарских друзей по-прежнему оставалось двое, но это были уже другие люди — Любомир с пятнадцатилетним сыном Володей. Овиди, который ожидал очередного прибавления семейства, заменил другой африканец, Джон Омоло, рекомендованный нам как отличный шофер, гид и знаток языков нилотских племен севера Кении. На сей раз мы решили не открывать новые пути к озеру Рудольфа и двинулись «классическим» маршрутом через Томсон-Фолс и Маралал.
Немного не доехав до Барагоя, остановились на ночлег. Место попалось идеальное: рядом с дорогой ровная травянистая поляна, окруженная высоким густым кустарником. Убрана посуда после ужина, притушен газовый фонарь.
Наступили минуты молчаливых размышлений о прошедшем дне перед тем, как забраться в палатки. Почти черное небо, усыпанное яркими близкими звездами. В кустах угомонились на ночь птицы, лишь редкие неясные шорохи нарушают чуткую тишину. Внимательно всматриваясь в заросли, можно увидеть горящие зеленым светом глаза. Кто это? Лесная кошка? Нет, пожалуй, здесь слишком пустынные места для этого красивого зверя, похожего расцветкой на леопарда. Тогда шакалы? Возможно. Когда мы уберемся в палатки, они будут догладывать оставшиеся от ужина кости... И вдруг ночную тишину потряс рык льва. Это было так неожиданно, так жутко, что мы чуть не попадали с раскладных стульев; сердце замерло и, казалось, остановилось.
Вскоре по возвращении в Найроби мне довелось беседовать с всемирно известным ученым-зоологом Бернгардом Гржимеком. Я рассказал ему о поездке на озеро Рудольфа, о том, каких видел зверей. Поведал и о впечатлении, которое произвел на меня львиный рык. Гржимек рассмеялся и сказал, как удивительно иногда совпадают эмоции людей: «Я уже писал, что когда в Серенгети львы заревели, то мы чуть не попадали с постелей, хотя при благоприятных условиях погоды их «пение» можно услышать за восемь-девять километров. На меня оно действует подобно колокольному звону, настраивая на серьезный и торжественный лад. А вообще львиный рык считается великолепнейшим и наиболее впечатляющим звуком мироздания».