Журнал «Вокруг Света» №01 за 1983 год
Шрифт:
Только часа в четыре табун замедлил движение, начал пастись. Мы с Жылкыбаем спешились, стреножили и отпустили коней, отдыхали на высоком холме. Я расспрашивал Жылкыбая о том, что открывалось взору. Уже близко были обрывистые берега Сабы, местность вокруг стала холмистой. До Каратама оставалось километров тридцать.
Под вечер снова тронулись в путь. Ночевали у самой Сабы и переправлялись на рассвете. Жылкыбай заставил табун взять правее, где брод был мельче: боялся, что потонут жеребята. Он уехал вперед, собираясь сдерживать табун, а мне велел последить, чтобы никто не остался на этом
Вместе с последними лошадьми я пересек реку. Мой жеребчик оказался достаточно сильным, чтобы перевезти меня, вода едва подступила под седло. Пришпорив, я ухватился за гриву, и конь одним порывом вынес меня наверх.
К десяти утра мы уже были в Каратамо.
На следующий день табунщики пригнали отставших лошадей Еще два дня мы прожили в Каратаме Место это показалось мне очень уютным Со всех сторон закрытое увалами, с глубоким и узким саем, пока еще полным воды. Удобная, плоская терраса вдоль сая, как видно, из года в год использовалась под стоянки. Круглые проплешины па местах, где стояли юрты, огороженные тырла для скота — все это в скором времени должно было ожить. Токай, Шокор, Жылкыбай собирались привезти свои семьи, поставить юрты. К середине июня должен был прикочевать Марвахат со своей отарой.
Пока что Токай с Шокором собирались в Сарытургай, и я отправился вместе с ними. В дорогу табунщики поймали всем свежих коней. Снова мы были день в пути и к вечеру добрались до поселка.
Мы остановили коней у дома Токая. Тотчас появились его жена, детишки. Я чувствовал себя немного неуверенно, не знал, удобно ли набиваться Токаю в гости. Но, кажется, здорово удивил его, когда заикнулся о гостинице.
— Ты мой гость. Давай, давай пошли в дом.
Он сказал что-то по-казахски старшей дочери, и она взяла у меня из рук повод, повела коня в глубь двора.
— Давай, давай заходи, сейчас чай пьем. Я только коней поставлю.
Ребятишки — двое мальчишек и девочка лет пяти — повели меня в дом: кирпичный, современный. Одна из комнат была приспособлена под гостиную, устлана кошмой. Кроме полированного буфетика в углу и стопки подушек у стен, здесь не было иной мебели. На кошме в беспорядке валялись детские игрушки, учебники и изрядно мятые журналы.
В доме продолжалась суета. Несколько раз заходил Токай и, пообещав: «Сейчас, сейчас», вновь исчезал. Я сидел, привалившись спиной к горячей батарее. В" доме было центральное отопление. Чтобы мне не было скучно, взрослая дочь Токая поставила передо мной транзисторный приемник. Девушка, видно, стеснялась меня и постаралась поскорее уйти.
Наконец Токай, уже переодевшийся и посвежевший, внес электрический самовар. Он разбросал по кошме подушки, и вскоре вся семья кружком устроилась вокруг яркой клеенки, на которую жена Токая — Нарима — насыпала баурсаков, печенья, конфет. Жаналай — дочка Токая — села у самовара, чинно начала чайную церемонию. В каждую пиалу она плескала ложку сливок, добавляла чайной заварки, доливала из самовара кипятку и передавала пиалы по кругу.
Ведь завтра нашей крышей снова станет небо.
Леонид Баскин, доктор биологических наук Фото В. Орлова
В разных вселенных
К апсула с матрицей скользнула в приемное гнездо компьютера. На экране появилось лицо Федора.
— Ну, здравствуй, сын, — сказал Олег.
— Здравствуй, отец. И прости, что не пишу. Разве не приятнее побеседовать так, как это делаем мы сейчас?
— Я разговариваю не с тобой, — грустно улыбнулся Олег, — а всего лишь с компьютером.
— Верно, — согласился Федор. — Но он настроен на мои личные параметры и воспроизводит таким, каким я был месяц назад. Все, что ты слышишь от него, ты услышал бы и от меня. Вот почему я считаю писание писем пустой тратой времени. И, пожалуйста, не обижайся. Мы с тобой достаточно близки, чтобы прощать друг другу. Например, я ведь не жалуюсь, что мой отец почти ничего мне не дал в духовном отношении. С тех пор, как ты целиком ушел в науку...
— Это так, — признался Олег. — Если не считать того, что ты пошел по моему пути...
— Но своей дорогой, — перебил Федор. — Рассказать о себе?
— Конечно,— кивнул Олег.
— Я только что вернулся из круиза по Млечному Пути. Интереснее всего было в созвездии Лебедя. Вблизи одной из звезд Вольфа-Райэ есть любопытная планетка, но чересчур свирепая. Вначале три дня подряд был буран, и мы даже не смогли взять первый перевал. Ветер был ужасный, ничего подобного раньше не испытывал. Пришлось включить защитное поле... На втором перевале как раз перед нами чуть не замерзла группа англичан. Еле спасли дисколетами...
— А стоило ли рисковать? — спросил Олег.— Ведь есть гораздо более изящный и эффективный путь.
— Что ты имеешь в виду?
— Послать в круиз компьютер с твоими личностными параметрами. Он бы воспроизвел тебя на Млечном Пути. Результат был бы тем же, а риска никакого. Надо быть последовательным во всем. Если в общении с близким человеком можно подменить себя компьютером, то почему нельзя этого сделать в круизе?
— Но я хочу испытать все сам!— запальчиво воскликнул Федор.— В последний день мы шли по настоящей тундре и объедались мороженой ягодой, похожей на бруснику. В общем, есть о чем вспомнить.
— Рад за тебя, сын.
Федор задумался. Минуту длилось молчание.
— Все-таки очень жаль, что мы так далеко друг от друга. А ведь как хорошо иметь рядом родного человека, с которым можно посоветоваться, поделиться сокровенным...
Олег почувствовал, что ему перехватило горло.
— Мне тоже недостает тебя, сын,— сказал он.
— Они живы? — осторожно поинтересовался Леверрье.
— Как вам сказать. И да, и нет. — Милютин задумался. — Кто же знал, что Федора внезапно пошлют в Межгалактическую экспедицию, которая возвратится лишь через несколько земных столетий!