Журнал «Вокруг Света» №02 за 1980 год
Шрифт:
Яблоня замерла перед домом, как неживая, только в поредевшей листве ее рдело большое яблоко. Я слегка тряхнул ствол, и последний плод осени послушно подкатился к моим ногам. Прохладное яблоко тяжело лежало на ладони. Оно было хрусткое, сладкое. Если бы не загрубевшая кожица — не подумаешь, что дерево начало дичать.
Скинув ватник — стояли последние теплые дни бабьего лета, — я взял заступ и, прорезая опавшую листву, очертил вокруг ствола круг. Старательно, чтобы не подсечь корни, стал подкапываться под дерево. В лицо пахнуло разрытой застоявшейся землей и осенней прелью увядших трав. Яблоня дрогнула, где-то вглуби потеряв последнюю связь с землей, и тихо начала клониться ко мне. Бережно подхватив ее, я осторожно пошатал ствол, подрезав кое-где мелкие корни, и вынул из ямы все корневище. С торчащими во все стороны корнями, облепленными землей, оно напоминало лешачью голову.
Взвалив ствол на плечо, я потащил его через лес до Ягорбы. Там, положив дерево на зеленый еще от близости воды берег, обернул корневище мокрой мешковиной. Осенняя прохлада реки остужала разгоряченное лицо, сидеть на берегу под теплым солнцем было покойно, и радостно думалось, что вот доберусь скоро домой и посажу около крыльца такую хорошую яблоню.
Владимир Лебедев Фото А. Маслова
«Бурха дзанко»
Старичок был сухонький, с коричневым лицом, изрезанным глубокими морщинами. Он сидел в низкой ритуальной тележке, скрестив согнутые в коленях ноги. На старике был халат бурого цвета, который плотно облегал его шею, плечи и грудь, а к поясу спускался складками. Старичок сидел на тележке очень прямо и неподвижно. Лицо его несло выражение глубокой серьезности и покорной кротости. Казалось, старичку глубоко безразлично все, что происходило вокруг. А между тем он был главной фигурой в церемонии «Бурха дзанко». Этот национальный обряд неваров — последняя из личных церемоний, которые сопровождают невара со дня рождения до смерти.
Человек, удостоившийся «Бурха дзанко», — поистине счастливый! Во-первых, потому, что человек этот — долгожитель: он прожил минимум 77 лет, 7 месяцев и 7 дней. Он видел много лун. Во-вторых, церемонию устраивает не сам юбиляр, а его дети. Следовательно, человека в семье глубоко уважают. В-третьих, счастливый человек имеет не только любящих, но и состоятельных потомков — церемония обходится недешево. Ее должен проводить брахман-священник, на обряде обязаны присутствовать все родственники, а это 50-100 человек, да еще и гости могут быть. Всех надо накормить, родственникам полагается делать подарки, а брахман должен получить немалую «зарплату». Поэтому в Непале появились даже специальные указы об ограничении расходов на церемонию чтобы предотвратить разорение многих семей.
«Бурха дзанко» состоит из трех ступеней. По сути дела, это три самостоятельные церемонии, каждая из которых проводится в свое время, имеет свое название и связана с определенным числом полных лун, появляющихся на небе за время жизни человека. Первая ступень — «Бхима радха рохан» — проводится тогда, когда человек прожил на свете 77 лет, 7 месяцев, 7 дней, 7 гхати и 7 пала (Гхати и пала — старые единицы времени, ныне употребляемые астрологами. Один день равен 60 гхати; один гхати равен 60 пала.). Второй раз церемония под названием «Сахасра чандра даршанам», что значит «Лицезрение полной луны тысячу раз», бывает, когда человеку исполняется 83 года, 4 месяца, 4 дня, 4 гхати и 4 пала. А когда долгожителю удается увидеть полную луну 1200 раз, что случается, по мнению непальцев, если человек прожил 99 лет, 9 месяцев, 9 дней, 9 гхати и 9 пала, то это событие отмечается третьей ступенью «Бурха дзанко», именуемой «Сварга радха рохан» — «Уход на небеса».
...Рам Мохан Ра джбхандари жил в Катманду рядом с нами. Лишь кирпичная стена, круглый год увитая розами, отделяла его двор от нашего. Владелица земли со всеми постройками по обе стороны кирпичной стены, вдова, была его дочерью. В доме хватало слуг для всякой работы. Даже за богами ухаживала не сама домовладелица, а специальный человек — брахман-пурет.
Старичок с пожилой дочерью жили тихо и замкнуто. Полную женщину в светлом сари можно было часто видеть во дворе: она давала указания садовнику, а о старичке в доме я даже не догадывалась, пока не наступило время для проведения церемонии «Бурха дзанко».
Просыпалось светлое, свежее утро. Солнце улыбалось все шире, и с каждой минутой становилось теплее. Из туманного и блеклого все становилось цветным и ярко очерченным. Я вышла на веранду полюбоваться окрашенными в оранжевое шапками близких гор: в это время здесь пустынно, никто не мешает, а соседний двор кажется необитаемым. Но сегодня хозяйский дом был полон народа. Доносилась негромкая музыка: пели дудочки, вздыхала гармоника, выбивали глухую дробь барабаны. Музыканты сидели прямо на земле: обветренные лица, мятые полотняные костюмы, безрукавки, босые ноги... У некоторых головы и плечи закутаны широким шарфом. Мелодичная, полная тихой радости музыка рождалась у земли и неслась к небу...
Это и было началом «Бурха дзанко». Сегодня ночью, когда взойдет луна, она станет — так считается — девятисотой в жизни Рама Мохана Ра джбхандари, и в это время ему исполнится 77 лет, 7 месяцев, 7 дней...
Счастливый человек в это время сидел — лицом на восток — на изрядной куче очищенного риса и падди (необрушенный рис), прикрытой циновкой. В квадратном углублении дымили черные головешки. На хорошо утрамбованной земле был нарисован мандал (Мандал — магический рисунок, исполненный цветными порошками, лепестками цветов, зернами риса и стеблями травы.), в центре его помещались две статуэтки богов, горел огонь в фигурном подсвечнике. Рядами стояли небольшие серебряные плошечки — на каждой особое угощение. Слева от старичка на корточках сидел брахман...
Перед обрядом уважаемый долгожитель мало спал. Он очищался от физической и духовной скверны, пользуясь для этого смесью, приготовленной из пяти составляющих: коровьих молока, простокваши, масла, мочи и навоза. Затем старичок омывался «святой» водой (ее готовят, опуская в свежую воду золотую монету), переодевался в новое белье и платье, специальный цирюльник стриг ему ногти на руках и ногах, затем Рам Мохан Ра джбхандари постился: ничего не ел целые сутки...
Наконец брахман взял в руки книгу и стал выразительно декламировать нараспев, точно читал песню. Обступившие ритуальную площадку люди — женщины в дорогих красивых сари, девочки в европейских платьях, мужчины — сначала, казалось, прислушивались к речитативу брахмана, но потом перестали обращать на него внимание. Они переходили с места на место, тихонько разговаривали... Церемония шла своим чередом. Много раз брахман, бормоча молитвы и заклинания, бросал к светильнику, к фигуркам богов, к ногам посвящаемого крошки пищи, цветную пудру, травки... Брызгал святой водой. Но от самого старичка ничего не требовалось. Он был изваянием божества. На серьезном лице его читалось что-то совсем детское.
В середине дня железные двери ограды распахнулись, и из них выкатили за веревки маленькую тележку с низкими бортами, колесами ей служили шарикоподшипники. В тележке под грязно-красным балдахинчиком сидел, скрестив ноги, старичок. Балдахин держался на четырех тонких столбиках, поднимающихся из углов тележки. Все это сооружение, обвитое пестрыми лоскутками материи и бумажными цветами, называлось колесницей. Некоторое время она стояла сиротливо. Затем в толпе людей, высыпавших на улицу вслед за тележкой, произошло движение. Они кое-как построились в пары. Запели дудочки, забили барабаны. Колесницу поволокли по разбитой мостовой...