Журнал «Вокруг Света» №02 за 1985 год
Шрифт:
Юлий Платов, кандидат физико-математических наук
Поиск вместо вымысла
Почти сорок лет людские умы будоражит миф о «летающих тарелках» — неопознанных летающих объектах — НЛО, как окрестили таинственные объекты, наблюдаемые в небе, приверженцы теории их внеземного происхождения. Иначе — подарили миру гипотезу посещения Земли инопланетянами. У нас в стране распространению такого мнения во многом способствовало то непонятное явление, которое наблюдалось 20 сентября 1977 года в ночном небе над Петрозаводском. Прошел не один год, прежде чем ученые смогли в основном разгадать эту загадку природы, о чем убедительно рассказано в публикуемом материале кандидата физико-математических наук Юлия Платова.
Сегодня во многих странах мира,
Спрашивается — а стоит ли обращать внимание на все это?
Безусловно! Изучение проблемы НЛО, сводящееся лишь к предвзятому поиску аргументов в поддержку их внеземного происхождения, фактически является отказом от исследования истинной природы наблюдаемых аномальных явлений природы. Кроме того, такая позиция дискредитирует чрезвычайно интересную, сложную и важную проблему множественности обитаемых миров. Ведь существование жизни и даже разума вне нашей планеты многие ученые представляют как вполне вероятное, хотя никаких прямых доказательств в подтверждение данной точки зрения пока нет.
Мы нередко сталкиваемся с тем, что за необычные явления принимают вполне объяснимые сегодня вещи. Это доказывает нам и петрозаводский «феномен», который, как теперь известно, был порожден мощным техническим экспериментом в космосе — запуском искусственного спутника Земли на фоне сложной геофизической обстановки. Изучать подобные явления, конечно, необходимо. Правда, без дешевой сенсационности. Как известно, существуют в частных коллекциях собрания «примеров» посадок НЛО и контактов с гуманоидами. Такая фантастика, претендующая на единственно правильную науку, далеко не безобидна. Мечтать никому не запрещено, наоборот, это только развивает творческую мысль, но домысел ученого строится на фактических достижениях науки, на фундаменте реальных закономерностей, а выдавать голый вымысел за научные изыскания нечестно. Сегодня многими серьезными учеными ведутся работы по поиску внеземных цивилизаций, но эта проблема не имеет ничего общего с надуманной «проблемой НЛО». Раскрытию несостоятельности, лженаучности уфологии способствует и публикуемый на страницах журнала «Вокруг света» материал, в котором на нескольких эпизодах убедительно показано, что объективный, научный подход к исследованиям позволяет в рамках современных представлений объяснить физическую природу большей части редких явлений. Нет сомнения, что наука может объяснить многое из того, что кажется сегодня таинственным и непонятным. Но от этого загадочного в мире ни в коей мере не станет меньше.
Природа — неиссякаемая тайна.
В. В. Мигулин, член-корреспондент АН СССР, директор Института земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн
Григорий Темкин. Двадцать шестой сезон
Радиация начинала ослабевать. Выдвинулась из каре, покатилась вниз одна из лун — и дрогнул, расплылся, теряя фокус, радиационный луч. Другая луна отвернула свой лик от слабеющего Желтого солнца, подставила щеки пока невидимому Красному, и Мегера окрасилась в жизнеутверждающие розовые, оранжевые, алые тона. Окрасились холмы, равнины, впадины и словно вымыли из атмосферы избыточную желтую радиацию. Казалось, вся планета очнулась, зарделась, спешно начав готовиться к чему-то значительному, праздничному. Конусным броненосцам, однако, на этом празднике места не отводилось. В отраженном свете Красного солнца они прекращали движение и застывали остроконечными каменными бугорками.
В год Тринадцатой гиперкосмической Альберто Тоцци исполнилось двадцать три. Это был хрупкого сложения высокий черноволосый юноша с тонкими правильными чертами лица. С детства он ходил в вундеркиндах. Четырнадцати лет поступил в Палермскую высшую техническую школу, шестнадцати стал публиковать научные сообщения, а к двадцатилетию уже имел ученую степень. В Альберто не чаяли души бесчисленные итальянские родственники, а коллеги ценили и уважали Тоцци как талантливого, многообещающего космогеолога.
При всех своих достоинствах Тоцци не относился к категории так называемых баловней судьбы. Напротив, Альберто отличался редким трудолюбием, преданностью науке; к родным и друзьям относился с почтением. Единственным недостатком Тоцци или даже не недостатком, а слабостью, как осторожно выразился Набиль Сзади, была его эксцентричность. :
Экипаж космической экспедиции принимал темпераментного итальянца по-разному. Командир и его жена, быть может, потому что детей у них не было, с первого дня как бы взяли Альберто под свое покровительство. Масграйв сразу почувствовал к Тоцци неприязнь и до окончания экспедиции держался с ним подчеркнуто сухо, официально, разговаривал только по необходимости. Анита держалась с Тоцци по-приятельски легко, но при каждом удобном случае подтрунивала над ним. Сам же Набиль Саади, судя по всему, с молодым геологом был корректен, подчеркнуто вежлив, но вежлив дружелюбно, без отчуждения. Кроме того, чувствовалось, что Саади еще тогда, в Тринадцатой гиперкосмической, задолго до трагической смерти геолога, уже испытывал к Тоцци некое сочувствие, даже жалость.
За что же можно жалеть такого счастливчика? Когда я напрямую спросил об этом Саади, на секунду он замялся, потом не очень охотно объяснил. Оказывается, Альберто влюбился в Аниту. И не просто влюбился — полюбил. И безответно. Когда Анита погибла, в Альберто словно что-то сломалось. Из жизнерадостного, улыбчивого, общительного юноши он превратился в замкнутого, отрешенного от жизни мужчину. Позже, на Земле, Набиль пытался найти Тоцци, но тот избегал встреч. Говорили, что после полета на Мегеру Альберто так и не пришел в себя: перестал видеться с друзьями и пользовался любой возможностью, чтобы улететь в космическую экспедицию, все равно куда и все равно с кем. Полет на Саратан стал драматическим финалом этой действительно печальной судьбы. Случилось вот что. Во время обвала в горах напарник Тоцци был тяжело ранен. Вездеход засыпало камнями. Емкости батарей, питающих противорадиационную защиту костюмов космогеологов, хватало на четверо суток. Быстрой помощи ждать не приходилось — вышла из строя система аварийного оповещения. Альберто снял свои батареи и подсоединил к блоку питания товарища. Когда их нашли спасатели, геологи лежали без сознания. Раненого удалось возвратить к жизни. Тоцци спасать было поздно.
Наутро меня разбудил Саади и предложил прогуляться в водный павильон. Там ярко и горячо светило искусственное солнце. Несколько человек сонно лежали на поролоне, загорали. Благословляя безвестного гения, предложившего запас воды на космических кораблях не прятать в баки, а использовать для удовольствия команды, я начал раздеваться.
— А вы, профессор? Не желаете освежиться? — позвал я, заметив, что Саади усаживается за столик.
— Купайтесь, я не хочу,— отказался Саади. На нем, как и вчера, была та же хламида, но четки в руках были уже не коралловые, а из неизвестных мне бурых косточек.
Я накупался до одури, сделался красным от загара, выпил термос чая, проиграл Абу-Фейсалу четыре партии и одну свел вничью, но обещанных откровений не услышал. Подсознание профессора цепко держало свои тайны, и, похоже, не без помощи сознания.
Профессор в деталях описывал, какие перед ним стояли научные задачи. Я слушал из вежливости. Саади популярно изложил теорию интерференции биополей, задержался на принципах, отличавших его гипотезу от гипотезы Феликса Бурцена. С трудом дослушав седьмой тезис, я объявил профессору, что его научные высказывания не вызывают у меня лично ни малейших сомнений. Но дело в другом. Не устроит ли он мне, учитывая его дипломатические таланты и добрые старые отношения, встречу с Масграйвом? Не думаю, что просьба моя, даже подслащенная лестью, доставила Саади удовольствие, но помочь мне он все-таки обещал.