Журнал «Вокруг Света» №03 за 1997 год
Шрифт:
— Это памятник неизвестному солдату, — пояснил Георгий. — Греку, итальянцу, французу — каждому, кто погиб на этой земле. А пушки — с затонувших неподалеку венецианских кораблей. Знаете, — помолчав, добавил он, — надо пройти через века страданий, чтобы подняться до всепрощения...
От Кассиопи мы повернули в глубь острова, словно отвернувшись от моря. Так же отвернулись от него когда-то те, к кому мы сейчас едем. Они бежали от врага в глубь острова, ища укрытия в высоких горах. Машина с трудом справляется с подъемом. Все меньше оливковых деревьев, кругом — обнаженный серый камень.
По узенькой тропке спускаемся к домам деревни Перитиа. В нос бьет острый овечий запах, пахнет и разогретым на солнце камнем, пожухлой травой. Кругом — желто-зеленые горы, они цепью уходят к горизонту. Георгий показывает на одну из них: это Пантократор, 906 метров, самая высокая на острове. Неподалеку от этой горы добывают белый камень.
Дома в Перитиа стоят кучно — большие, возведенные из грубо отесанных камней. Мостовая, выложенная камнем, ведет к церквушке, сложенной из таких же камней. Деревня словно вымерла — ни души. Вдруг из-за домов послышался собачий лай. Идем туда и видим такой же каменный дом, но явно обитаемый. У крыльца стоит машина и несколько столиков под тентом — таверна.
Присаживаемся за столик, и хозяин, молодой еще, приносит запотевшие бутылки колы. Он охотно вступает с нами в разговор, рассказывает о своей деревне. Ему помогает Георгий.
— Вот так и живем здесь вдвоем с женой, да еще два пастуха стадо держат... Но народу приезжает много, некоторые пешком через горы приходят — посмотреть, как жили наши предки. Потому и открыли мы таверну. Решили что-то вроде музея под открытым небом создать.
— А государство помогает? — спрашиваю у хозяина.
— Мало. Все дома частные, каждый сам должен думать о ремонте и сохранности своей «крепости». Большинство же владельцев живут на побережье, лишь наезжают сюда. Потому и появляются такие объявления — видите на соседнем доме? — «Продается»...
— Ну а церкви?
— Церкви тоже частные, у каждой семьи своя...
— В деревне было очень много церквей, — говорит Георгий, — поэтому и назвали деревню Перитиа — Пери та Тия, что в переводе означает «О, божественные». Иногда название переводят как «Деревня, окруженная богами». Поселение существовало уже в XII веке.
— Откуда это известно?
Георгий уже привык к нашим уточняющим вопросам и потому, достав записную книжку, быстро нашел нужную страницу и прочел:
— «Мастер камня Константинос из деревни Перитиа принимал участие в строительстве монастыря». Запись эта сделана в рукописи, которую нашли в близлежащей обители. Датировалась рукопись XII веком. Отсюда и вывод.
— А какие-нибудь подробности о мастере сохранились?
— Увы, больше ничего. Но перед вами — творение его и его сотоварищей — дома, церковь — смотрите и судите сами о их мастерстве.
Поднимаюсь по каменным ступенькам одного из домов. Три комнаты, кухня. Высота — полтора человеческих роста. Хорошо видна кладка стен — камни большие, плотно пригнанные. Черный, сильно закопченный зев печки — сколько же веков здесь горел огонь... Окон несколько, довольно больших. Горячий свет, льющийся из них, согревает серый камень стен. В окне — горы, горы, горы...
Вообще, в этот день Покровитель острова решил, похоже, убедить нас в том, что на Корфу живут трудолюбивые и находчивые люди. И убедил.
Когда мы снова выбрались к морю, на северное побережье, в местечко Ахарави, нас принял Базиль Харлафтис, владелец большого гостиничного городка «Гелина».
Точнее, познакомились мы с ним уже сидя за обеденным столом, под тентом, в двух шагах от кромки прибоя. Как-то незаметно к нам подошел крупный пожилой человек в кепочке-бейсболке. Он подсел к краю стола, закурил сигару, поднял бокал красного вина и сказал:
— Добро пожаловать!
Тут-то и выяснилось, что это и есть Базиль Харлафтис, по-нашему, Василий, который так рад видеть российских журналистов за своим столом...
Слово за слово, и всплыла любопытная история. Василий — бывший моряк, и, когда пришло время оставить флот, он купил большой участок плоской болотистой земли у моря и начал его обустраивать. Сейчас здесь было все, как на хорошем курорте.
— И много народу к вам приезжает? — спросила я хозяина «Гелины».
— Много, — ответил он, попыхивая сигарой. — Но в основном немцы. А мне хотелось бы видеть людей из разных стран. Скучаю по общению со всем миром... Хотите, удивлю? — вдруг ни с того ни с сего весело спросил Василий.
Он подозвал официанта и что-то шепнул ему. Юноша понимающе склонил голову. Через минуту на столе стояла бутылка с желтым напитком и тарелочка с желтыми плодами. Они были похожи на крупные абрикосы или желтые сливы
— Кум-куат. Не пробовали?
— Даже не слышала. А что это?
— Сначала попробуйте, — сказал хозяин и наполнил рюмки.
Ликер был густым, сладким, а фрукты, сваренные в сахаре, по вкусу напоминали цукаты.
— Это китайский апельсин. Наш остров — единственное место в Греции, где поспевает эта диковинка, — с удовольствием объявил Василий. — А привез ее еще в прошлом веке из Китая некий дипломат, который хорошо знал природные условия острова. Кумкуат прижился. Само-то деревце невелико — метра полтора высоты, а плоды светятся, как солнышки. Нет, нам есть чем удивить гостей, пусть приезжают.
Печальная Сисси
К югу от Керкиры, недалеко от города, стоит дворец «Ахиллио». Тень Елизаветы, императрицы Австро-Венгрии, до сих пор бродит по его прекрасным залам в окружении мраморных героев греческой мифологии.
Дворец построили для Елизаветы в 1890 году. Жена императора Франца-Иосифа, измученная пленом Шенбрунна — императорского дворца в Вене, лишившаяся детей (дочь ее умерла маленькой, сын — эрцгерцог Фердинанд покончил жизнь самоубийством), искала отдохновения своей исстрадавшейся душе. И она нашла его на этом острове, на берегу залива Иллайко. Здесь печальная Сисси, как называли ее керкирийцы, жила в ином, ею самой созданном мире.